— О, не сомневайся, — она повернулась к Амелии с таким видом, будто вот–вот расхохочется. – Подозреваю, это будет самая вкусная картофельная запеканка в моей жизни.
И рассмеялась. Они все смеялись. Они ужинали втроем и хохотали, хохотали, хохотали…
И когда Томас засыпал этой ночью, ребра его еще ныли от смеха, и вдруг понял, что не помнит вечера лучше.
Амелии тоже было очень хорошо за ужином. Так хорошо, что напряжение следующего утра было для нее ударом. Она думала, что еще очень рано, во всяком случае, Грейс еще спала, когда она спустилась к завтраку. Но когда она вошла в отдельную столовую гостиницы, ее отец и вдова были уже там. Удрать было невозможно, поскольку они оба ее тут же заметили, да и есть хотелось ужасно.
Она подумала, что сможет как–нибудь смириться с лекциями отца (а они случались все чаще и чаще) и с ядом вдовы (а он никогда не был редок), если будет вознаграждена кусочком чего–то там, что так восхитительно пахло яйцами из буфета.
Яйца и пахнут, не иначе.
Она улыбнулась. Она еще может шутить сама с собой. Это чего–нибудь да стоит.
— Доброе утро, Амелия. – Произнес отец, когда она взяла тарелку и села.
Она слегка наклонила голову в вежливом приветствии.
— Отец. – Потом взглянула на вдову. – Ваша светлость.
Вдова скривила губы, издала какой–то звук, но больше никак не дала понять, что знает о ее присутствии.
— Ты хорошо спала? – спросил отец.
— Отлично, спасибо, – ответила она, и подумала, что это не вполне верно. Они с Грейс спали на одной постели, и Грейс все время ворочалась.
— Мы выезжаем через полчаса, – сухо сказала вдова.
Амелия уже положила в рот порцию яичницы и, пока жевала, бросила взгляд на дверь, но там было пусто.
– Я не думаю, что остальные будут готовы. Грейс еще…
— Она тут вообще ни при чем!
— Вы никуда не можете уехать без обоих герцогов, — заметил лорд Кроуленд.
— Это что, шутка? – спросила вдова.
Лорд Кроуленд пожал плечами.
– А как их еще называть?
Амелия знала, что должна возмутиться. Принимая во внимания обстоятельства, комментарий был совершенно бестактный. Но отец ее был так непосредственнен, а вдова так оскорблена, что Амелии показалось более разумным развеселиться.
— Иногда я просто не понимаю, зачем прикладываю столько усилий, чтобы ты скорее вошла мою семью, — заявила вдова, устремив на Амелию испепеляющий взгляд.
Амелия сглотнула, от всей души желая найти подходящий ответ, поскольку впервые чувствовала, что у нее достаточно смелости произнести его вслух. Но ничего не приходило на ум, по крайней мере, ничего настолько остроумного и язвительного, как ей хотелось, так что она только сжала губы и уставилась на стену позади плеча вдовы.