— Не стоит так говорить, Августа, — заявил Лорд Кроуленд. И добавил, когда она окинула его сердитым взглядом за то, что он назвал ее по имени (он был одним из немногих, кто это делал, и это всегда ее бесило) - Кто–нибудь менее уравновешенный, чем я, мог бы и оскорбиться.
К счастью в этот опасный момент появился Томас.
— Доброе утро, — сказал он мягко, садясь за стол. Казалось, его совершенно не трогает, что никто ему не ответил. Амелия предположила, что ее отец слишком занят своими попытками поставить вдову на место, а вдова – ну, она вообще редко отвечала на приветствия, так что это было вполне нормально.
Сама же она очень хотела бы что–нибудь сказать. Правда, было просто прекрасно больше не чувствовать себя скованно в присутствии Томаса. Но когда он сел – прямо напротив – она взглянула на него, а он взглянул на нее в ответ и…
Не то, чтобы она была смущена, нет. Она просто забыла, как дышать.
У него были такие голубые глаза!
Не считая полоски, конечно. Она обожала эту полоску. И обожала, что он считал его смешным.
— Леди Амелия, — пробормотал он.
Она кивнула в знак приветствия, выдавив из себя «Герцог», поскольку «ваша светлость» было слишком длинно.
— Я уезжаю, — внезапно заявила вдова, сердито заскрипела стулом по полу и встала. Немного помедлила, как будто ждала, что кто–то отреагирует на ее уход. Не видя реакции (ну правда, — подумала Амелия, — она что, думала, что ее попытаются остановить?) вдова добавила, — Мы выезжаем через полчаса. — И потом обрушила на Амелию всю силу своего яростного взгляда. – Ты поедешь со мной в карете!
Амелия не знала, зачем вдове необходимо было заявлять об этом. Она протряслась в одной карете с вдовой через всю Англию, почему в Ирландии что–то должно измениться? И все же, что–то в ее тоне вызывало тошноту, и когда вдова вышла, Амелия испустила утомленный вздох.
— Похоже, у меня морская болезнь, — сказала она, оседая на стуле.
Отец посмотрел на нее с раздражением и встал, чтобы снова наполнить тарелку. А Томас улыбнулся. В основном глазами, но она все равно почувствовала душевную близость, теплую и прекрасную, достаточную, чтобы отогнать ужас, который начал было затоплять ее сердце.
— Морская болезнь на суше? – тихо спросил он, и глаза его смеялись.
— У меня внутри все переворачивается.
— Крутится?
— Прямо кувыркается, — подтвердила она.
— Странно это, — сухо заметил он, отправляя в рот кусок бекона. Потом дожевал и продолжил. – Моя бабушка способна на многое – я вполне верю, что моровая язва, голод и повальные эпидемии вполне ей по силам. Но морская болезнь… — он усмехнулся. – Почти впечатляет.