Но, конечно, она этого не сказала. Поскольку герцогу таких вещей никто не говорит.
— Грейс говорила нам, — произнесла Элизабет, — что вы собираетесь пожить несколько месяцев в деревне.
Амелии хотелось пнуть ее. Скрытый смысл ее фразы заключался в том, что если у него есть время, остаться в поместье, значит, у него должно наконец найтись время, жениться на ее сестре.
И действительно, в глазах герцога промелькнула легкая ирония.
— Собираюсь.
— Я буду занята, самое меньшее до ноября, — вырвалось у Амелии, поскольку ей внезапно стало необходимо дать ему понять, что она не проводит все свое время, сидя за рукоделием у окна и скучая по нему.
— Будете заняты? — пробормотал он.
Амелия распрямила плечи.
— Да.
Его глаза, довольно редкого синего оттенка, слегка прищурились. Он веселился, не сердился, что было еще хуже. Он смеялся над нею. Амелия не знала, почему столько времени не могла этого понять. Все эти годы она думала, что он просто игнорирует ее…
О, Господи.
— Леди Амелия, — сказал он, слегка наклонив голову, ровно настолько, насколько посчитал нужным, — вы окажете мне честь, потанцевав со мной?
Элизабет и Грейс повернулись к ней, безмятежно улыбаясь, зная, что последует дальше. Они видели эту сцену и раньше, всегда одну и ту же. И они явно не ожидали последующих событий.
Особенно Амелия.
— Нет, — сказала она, прежде чем успела подумать.
Он моргнул.
— Нет?
— Нет, благодарю вас. — И она очаровательно улыбнулась, поскольку ей на самом деле нравилось быть вежливой.
Он выглядел ошеломленным.
— Вы не хотите танцевать?
— Нет, не сегодня вечером, — Амелия украдкой взглянула на сестру и Грейс. Они выглядели шокированными.
Амелия чувствовала себя замечательно.
Она чувствовала себя так, как никогда раньше в его присутствии. Или в ожидании его прихода. Или после его ухода.
Все всегда было связано с ним. Уиндхем — то, Уиндхем — это, и, о, какое счастье, она должна быть безумно рада, что сумела поймать самого красивого герцога в стране, даже не пошевелив для этого пальцем.
Однажды она позволила прорваться своему сарказму и сказала: — «Зато я удачно воспользовалась своей детской погремушкой», — за что была вознаграждена парой пристальных взглядов и одним невнятным «неблагодарная девчонка».
Все это произошло в присутствии матери Джасинды Леннокс за три недели до того, как Джасинда получила предложение руки и сердца.
Теперь Амелия помалкивала, делая то, что от нее ождали. Но сейчас…
Хорошо, что это был не Лондон, где ее мать наблюдала за ней и держала на привязи, чем она была сыта по горло. Действительно, возможно, она нашла бы себе кого–нибудь и весело провела время. Возможно даже поцеловалась с мужчиной.