Она бежала, сдерживая рвущийся кашель, оступаясь, скользя по бесконечным натертым плитам…
Бежала на затихающий безмолвный зов…
Знамененные по влажной штукатурке, тронутые старой копотью печей, растекаясь в дыму, парили над ней люди-птицы, заглядывали в глаза:
"Дурочка! Прочь! Не поздно…"
Лестницы свивались в клубки. В них особенно тянуло жаром и земляным маслом. Им, казалось, пропитались и стены.
Жар становился ощутимее. Трепетные язычки облизывали стенные решетки. Дубовая дверца впереди была захлопнута, и насмешливо скалилась из скважины хитро сплетенная головка ключа. Медь через рукавицу ожгла пальцы. Переломился стерженек. И тогда Керин, не раздумывая, рубанула по толстым, окованным железом доскам своим мечом.
Мэннор лежал в беспамятстве среди треска и шипения. Тяжел, а время подгоняло. Керин ударила его по щекам, голова качнулась, но он даже не вздохнул глубже. Она кольнула его ножом. Боль привела Мэннора в себя.
— Идти можешь? — Золотоглазая подставила плечо. Мужчина сперва шатался, но с каждым шагом двигался увереннее.
Но лестницы были уже сизыми от дыма. Пламя ревело и билось внизу, облизывало языками сразу прокоптившиеся стены.
Третий ярус. В окошко?
Ров вокруг Старшинской Вежи — городка в городе — засыпали много лет назад. Окошки глядели на замощенную площадь. Прыгать — почти верная смерть или увечье. Золотоглазая повела жениха, казалось, наугад. Они сделали полукруг по теремам и вышли к глухой стене.
— Отойди.
Керин замахнулась и ударила. Руку едва не вывернуло, ослепила боль. Но кусок стены выпал наружу, и они смогли вдохнуть — известка, тина, вода…
— Помоги!
Мэннор помог невесте скинуть кольчугу, подкольчужник. С сапогами и рубахами она справилась сама. Видя, как неловко движутся его пальцы, просто рассекла его тяжелое облачение мечом. Приладила меч в ножнах за спину, затянула на груди ремешки. Огонь почти облизывал спину.
— Давай.
— П-плавать… не умею.
Женщина сорвала оберег: камешек на кожаном шнурке, надела Мэннору на шею:
— Это из Мертвого леса.
Мэннор вздрогнул и шагнул в пролом.
Когда во сне ты должен ступить с высоты, думая, что разобьешься, опасаясь и желая, заставь себя шагнуть — и теплая ладонь воздуха подхватит и понесет медленно и все быстрее и быстрее — не вниз, а вверх, как птицу. Но то сон. А сейчас они летели вниз, и над головами сомкнулась вязкая, густая, противно зеленая вода.
А потом они плакали, обнявшись, стоя на коленях на мелководье. И к ним бежали и не могли добежать. И Керин так и не спросила, что привело Мэннора в Старшинскую Вежу. И запах копоти сливался с запахом реки. А наверху кричали лебеди.