— Ах ты! — бортник вскочил.
Но убедясь, что Леська просто-напросто соврала, примчался с прутом наперевес покарать негодницу.
Над холмом высоко-высоко повис тонкий молодой месяц, звезды походили на большие ромашки, и, в общем-то, воевать не хотелось. Смех и шутки улеглись как-то сами собой, Гино протянули динтар, и он запел, глядя на взлетающие в небо искры.
Умолкли, затаились, слушали.
Даже кони, казалось, стали тише хрупать травой. Холм возносился в ночи. Густо пахли дикие травы. Медом. Собранным за день солнечным теплом. Словно никакой войны нет, а вот просто собрались в ночное, беседуют, подбрасывают ветки в огонь. А завтра вернутся домой.
Песню заглушил дружный хохот у второго костра. Наири скривилась, наладилась разбираться, но рыжая Леська потянула ее за рукав:
— Не иначе, Тума бает. Давай подкрадемся.
И легко нырнула в траву.
Тем не хорош костер, что если долго смотреть на пламя, глаза отвыкают от темноты, и что за спиной, разглядеть трудно. Особенно, если увлечен разговором. Ясеньские парни, пользуясь отсутствием начальства, развлекались вовсю, и шороха травы никак не слышали. Тем более что ведьма Леська умела подкрадываться бесшумно. У Наири так ловко не получалось: то скрипнет затесавшаяся в осот веточка, то стебель бурьяна шлепнет по щеке.
Однако удалось подобраться достаточно близко, чтобы расслышать. И разглядеть, как Тума бойко машет руками и сверкает зенками.
— …Ну и, стал быть, есть обычай, чтобы оружьям имя давать. В подкрепление. Там, в Туле, все, как у нас.
— Ну?!
— А то! Живал там один рыцарь. Как его… Мика, Микитка… Ну, для истории это неважно, — Тума подергал плечом, потирая комариный укус. — Рыцарь статью не вышел, так решил мечом свое взять. Конечно, тулейские оружейники супротив ясеньских…
— И кто ж его похвалит, если сам себя не похвалит, — горячо шепнула на ухо Наири Леська.
— Ты давай, не разливайся, — заворчали парни.
— Ладно, добыли руду, заготовку сделали, положили на тринадцать лет в болото…
Туму ощутимо пнули в бок.
— Так я рассказываю, — подмигнул он лукавым глазом. — Вытащили, и давай опять ковать. Сковали во-от такенный двуручник, — он насколько хватило, развел руки, мстя вредным соседям. — Выше рыцаря.
— Ну?
— Надо давать имя. Пошел рыцарь к волхву. А два оруженосца сзади надрываются.
— А почему на коне не отвезли?
— Да какая скотина потерпит такое безобразие! — фыркнул Фари. Тума поглядел на него с презрением:
— Нет. Просто так положено. Да и местность… ну, как у Казанного Святилища.
Кто-то сделал отвращающий жест. Кто-то простонал:
— Не тяни…