— Ну-у, разных баек в порту можно наслушаться выше крыши. Я не слышал, чтобы в Подкове что-то такое водилось.
— А не могла ли эта ваша слепая баба его призвать?
Бранд выглядел огорошенным — и ун Рабике испытал злорадное удовлетворение. Есть все же что-то, способное пробить ледяное храмовое самодовольство.
— Вы правы. От «невидимки» можно ждать любого. Особенно, если она с примесью ресормской крови. В храмовых хрониках есть запись про одного купца. Он женился у нас (такое порой позволяется) и осел в Каннуоке. У него родилась дочь. А накануне своей свадьбы перестала отражаться в Зеркале. Через месяц после этого ее казнили. Жених отрекся. А отец сошел с ума.
Ун Рабике сочувственно покивал.
— Так вот, через какое-то время жениха нашли зарезанным. Точнее, распиленным на уровне пояса почти пополам. Оказалось, у купца был сундук — большой, деревянный, с медными крыльями. И он летал.
Крысяка уронил на ногу пустой бочонок, который по рассеянности таскал с собой, и громко выбранился. Похоже, байки умеют рассказывать не только в портовых кабаках. Поймали, как младенца. Или от жары у Бранда в голове мутится?
— Ты… думаешь… объявился такой сундук?
Храмовник его смеха не поддержал.
— Ресорм — место темного колдовства. Наши люди уже ищут…
Топоча босыми ногами по раскаленным плитам набережной, к ним подбежал храмовый служка и опустился на колени, выражая почтение. Бранд кивнул ему, позволяя говорить.
— Госпожа Шаммурамаш будет ждать вас, когда тень сдвинется вот так, — мальчишка показал на пальцах, — у калитки Эмалевых чертогов. Я сказал.
Яан стал искать в кошеле грошик. Бранд остановил его:
— Не надо, мальчик исполнял свой долг. Спасибо, беги.
Снова зашлепали пятки — служка несся так, что мог обогнать ветер. И тут Яан вскребся в затылок:
— Хм… А как же он нас нашел?
Бранд посмотрел на него сожалеюще, как на убогого:
— Он увидел нас в Зеркале.
— И что это за чертоги такие? — пыхтел Крысяка, поднимаясь вслед за Брандом по спиралевидным уступам Верхней Каннуоки, вдыхая запахи меловой неистребимой пыли и орошенной водою зелени. Надо было все же взять лошадей. Улицы осеняла тень кожистых пальм и агав, вдоль каменных, низких заборов струились ручейки, брызгали водометы, но все равно Яана доканывал зной. И любопытство. Он то отставал, почесывая плешь, то забегал вперед, чтобы заглянуть в непроницаемое лицо спутника. Яан чувствовал, что ведет себя неразумно, но не мог противиться азарту лисы, поймавшей след.
— Эмалевые чертоги, — с изматывающей медлительностью сообщал Бранд, — были выстроены три года назад вельможным Курушем в честь свадьбы его дочери Руахравван. Куруш принадлежит к древнейшему роду аристократов и негоциантов, многие его предки служили Храму. Он возглавляет шамаш, по-вашему, гильдию, виноделов и ловцов жемчуга, ему принадлежат серебряные рудники в Монте-Драгонаде…