— Адвокатскую контору? — он смотрел на меня очень серьезно и озадаченно. — Я не хочу вмешиваться в ваши дела, мисс Люси, но вам следовало поговорить об этом с хозяином.
— Я поговорю с ним сегодня вечером, я должна это сделать. Но я не могу рассказать ему сейчас. Понимаете, в Китае произошло одно событие, и я поклялась, что через шесть месяцев после приезда в Англию я… отнесу бумаги в адвокатскую фирму и не пророню ни слова, пока этого не сделаю.
Марш, нахмурившись, покачал головой.
— Обещания нужно выполнять. Но не дали ли вы его слишком поспешно? Вы уверены, что это не какие-нибудь махинации?
— Уверена. О, пожалуйста, поверьте мне. Я дала обещание человеку, который спас меня от беды. Я… я не хочу об этом говорить, но вам расскажу. Нам в миссии было нечего есть, и я пробовала воровать в Ченгфу, я так уже раньше делала, но на этот раз меня поймали. Мне отрубили бы руку, если бы этот человек не дал денег доктору Ленгдону, чтобы он подкупил чиновников.
— О, боже, дитя мое! — тихо сказал Марш. Он потер глаза и осторожно взял мою руку в свою: — И вы пообещали. Я догадываюсь, что этот человек англичанин, раз он просил вас передать бумаги английскому адвокату. Он все еще в Китае?
— Нет… в каком-то смысле, да, — мне пришлось остановиться, чтобы проглотить комок в горле. — Он осквернил могилу, и мандарин приказал его убить на следующий день. Я видела, где он похоронен, когда ходила прощаться с доктором Ленгдоном.
— Итак, это — просьба покойного, — медленно произнес Марш, — вы, конечно, не можете не выполнить ее, мисс Люси. Мы поедем на Грейз Инн, и, если мистер Грешем будет недоволен, а я не сомневаюсь, что он будет недоволен, мы ответим за это вместе.
Я испугалась.
— О, Марш! У вас тоже будут неприятности. Извините меня, я не подумала об этом!
— Не переживайте за меня, мисс Люси. — Он крепко сжал мою руку и отпустил. — Поверьте мне, если мистер Грешем решит уволить меня за то, что я помог исполнить просьбу, данную человеку, приговоренному к смерти, то я с радостью найду другого хозяина.
Мы замолчали, слушая мерный стук колес. Мне стало легко и стыдно одновременно: ведь Марш теперь знает, что я была воровкой. Наконец, я виновато сказала:
— Я знаю, что воровать грешно, но мне нечем было кормить детей. Пожалуйста, не думайте обо мне дурно.
Он очнулся от своих мыслей и так посмотрел на меня, как будто мои слова его потрясли.
— Думать о вас дурно, мисс Люси? Не бойтесь, я никогда не буду думать о вас плохо. Я видел голод, и мне нетрудно представить, в какой ситуации вы оказались. Вы рисковали и могли получить увечье ради детей, которые от вас зависели, — он играл желваками. — А они презирают вас за то, что вы не умеете размешать чай, как положено!