— Полностью по моей вине, — и обратился к доктору Колби: — Разрешите, я познакомлю вас с моей семьей?
Я видела трех женщин в летних платьях, как в тумане. Две были молодыми, а третья, старшая, была, вероятно, женой мистера Грешема. Я была так расстроена своей неловкостью, что все расплывалось и путалось у меня перед глазами. Я боялась подать руку и сделать реверанс из страха допустить еще один промах. Я тут же забыла, как зовут обеих девушек, а единственное приветствие, которое мне удалось вспомнить, было по-китайски.
Миссис Грешем и ее дочери были представлены взволнованному существу с красным лицом, смотревшему на них остекленевшими глазами, пробормотавшему несколько непонятных слов и впавшему в полуобморочное состояние. Лицо мое превратилось в неподвижную маску, и я чувствовала, что на нем было такое выражение, которое миссис Феншоу назвала бы мрачным. Мистер Грешем не переставал смеяться и говорить в безуспешной попытке помочь мне почувствовать себя раскованней. Но я настолько онемела от растущего чувства стыда, что, даже когда кто-то меня о чем-то спросил, я не смогла понять смысла сказанного и уныло уставилась на него. Прошла целая вечность, пока доктор и миссис Колби, наконец, распрощались с нами. Спустя десять минут мы были на судне, уносящем нас вверх по Темзе.
— Кратчайший путь к Чаринг-Кросс, — сказал мистер Грешем, поигрывая тростью и вертя головой, — в наши дни с транспортом ужасно много проблем.
Маловероятно, но я решила, что мистер Грешем почему-то нервничает из-за меня. Лишь позже я поняла, что это его обычная манера. Он был человеком импульсивным и легко возбудимым, очень непохожим на тех немногих англичан, которых мне приходилось прежде видеть. У него была необычная механическая улыбка, которую он отключал, как электрический свет. Когда мистер Грешем улыбался, взгляд его становился остекленевшим.
Шум мотора мешал разговаривать, что меня устраивало. Я смотрела по сторонам, делая вид, что мне интересно разглядывать незнакомые места. На самом деле я мало что понимала. Единственный вывод, который я сделала, это — что Лондон большой город, потому что нам понадобилось какое-то время, чтобы добраться до Чаринг-Кросс. Затем мы проехали не более двух сотен ярдов в экипаже и остановились перед зданием вокзала. На улицах было полно людей, спешащих по своим делам. Я никогда раньше не видела столько чужаков в одном городе. Носильщик взял мой чемодан, мы сели в поезд, а мистер Грешем отправился покупать газету. В нашем купе больше никого не было. Когда мы устроились, я подумала: «Насколько красивее этот поезд по сравнению с тем, в котором мы ехали в Тяньцзинь!» Это навело меня еще на одну мысль. На мне было лучшее из трех моих платьев, но теперь я видела, насколько плохо одета по сравнению с дочерьми мистера Грешема: у них были красивые платья из тяжелого шелка и очаровательные шляпки, украшенные большими разноцветными перьями. Я никогда не придавала большого значения одежде, но сейчас вдруг почувствовала свою серость, и внутренне еще больше съежилась.