— После старшего сына? После Эдмунда?
— Господи! Нет! Думаю, мама вообще не любит мальчиков. Мне кажется, она была бы рада, если бы все были девочками.
Я озадаченно покачала головой. В Китае рождение девочки часто считалось катастрофой. Очевидно, мне понадобится много времени, чтобы понять эту страну. Мисс Протеро рассказывала мне об английской жизни и обычаях, я читала о них, но никогда не могла понять, как люди могут так по-разному мыслить.
В дверь постучали. Аманда сказала:
— Войдите! — Появилась служанка с большим медным кувшином, накрытым шерстяной салфеткой, чтобы вода не остывала. — Налей в таз, Битти, — велела Аманда. — Принесла полотенце и мыло? Все, что нужно мисс Люси? Хорошо.
Битти налила воду в большой фарфоровый таз на умывальнике и вышла. Аманда сказала:
— У мамы и папы своя ванная, но нам не разрешают ею пользоваться. Посмотри, в этом чулане есть сидячая ванна. Утром, когда проснешься, просто дерни за шнурок вот здесь. Когда придет служанка, скажи, чтобы она приготовила ванну. Она все сделает. Думаю, тебе придется многому научиться. Но время есть. Пойду переоденусь, скоро вернусь.
Она вприпрыжку выбежала из комнаты. Я села на кровать и огляделась с благоговением. Видно, мистер Грешем невероятно богатый человек. Это кое-что объясняет. Мне казалось странным, что кто-то добровольно согласился на такие расходы и мороку, чтобы привезти из Китая девушку. Теперь я поняла, что мистер Грешем был настолько богат, что мог позволить себе любую прихоть.
Я сняла платье, вымыла руки, умылась и заново причесалась. Сейчас, когда мои волосы отросли, я заплетала их в одну толстую косу. Она была уже до плеч. Я надела другое платье. Оно было заштопано на локте, но не такое невзрачное, как остальные. Едва я застегнула пуговицы, как вернулась Аманда.
— Пошли, я покажу тебе дом, — весело сказала она. — Папа говорит, что он слишком велик для нас, и мы просто не можем себе позволить содержать его, потому что бедны как церковная мышь. Сколько себя помню, столько слышу одно и то же. Папа никогда не откажется от «Высоких зарослей», пока эти ужасные люди здесь живут.
Мистер Грешем беден? Изумившись на мгновение, я поняла, что это, очевидно, какая-то английская шутка, и спросила:
— Какие ужасные люди?
— Иди сюда, смотри! — Мы подошли к окну, и она показала рукой через долину. — Вон там. Там они живут.
Я посмотрела, куда она показывала, в дальний угол долины, и у меня закружилась голова. Увиденное мерцало и расплывалось перед глазами. Может быть, я сплю и вижу сон? Я осторожно выдохнула и снова посмотрела: ничего не изменилось. Там, на другом краю долины, стоял дом, который я знала. Единственный дом в Англии, который я знала. Сейчас в моем комоде лежал рисунок этого самого дома, хороший рисунок, сделанный на куске старого грубого холста. Дом был двухэтажный с высокими печными трубами и длинной крутой крышей. Высокие боковые фронтоны поднимались над парапетом. Все, как на рисунке: прямоугольные окна, перед боковыми фронтонами — каменные шары на невысоких колоннах, разделяющих парапет. Когда много лет назад я показала рисунок мисс Протеро, она сказала, что фасад дома — георгианский, но вся архитектура — другая; возможно, дом значительно старше и был перестроен в семнадцатом веке. Я сосчитала окна и трубы на крыше: по одной с краю и три — с дальней стороны. Я увидела единственное полукруглое окно в центральном, самом низком фронтоне. Я всегда думала, что это окно мансарды. Все, как на моем рисунке.