В апреле месяце я услышала от крестьян, что по весне ближайшая река обыкновенно прибывает и заливает берега на пространстве двух или трех верст. Паромов или дощаников для переправы здесь нет, за исключением утлых рыбачьих лодок. У нас нет карет на колесах, и негде их достать. Вследствие всего этого я решила до наступления разлива написать письмо императрице.
Я умоляла ее попросить императора дозволить мне возвратиться в Троицкое, где я могла бы пользоваться медицинской помощью и не отлучаться из своего дома без особого позволения; таким образом, мы избавились бы от стеснений и всевозможных неудобств, переносимых нами в крестьянской избе.
В том же пакете я послала незапечатанное письмо императору. И должна сказать, что оно было написано скорее в презрительном, нежели в покорно-умоляющем тоне. Я описала свое хилое здоровье и выразила полное равнодушие к тому, где мне суждено умереть. И в самом деле, о себе я не хлопотала, но не могла без сожаления и упрека видеть положение своих близких, так великодушно разделивших со мной страдания ссылки. Поведение мое, говорила я, при жизни его матери не было отмечено ни одним дурным намерением против личности или власти государя, и я просила об одном: позволить мне переехать в Троицкое и там заключить себя в уединении. Если государь считает меня недостойной и этой милости, то я прошу его ради моих горемычных слуг и друзей.
Эти письма были отправлены по почте, и, разумеется, мы с тревогой ожидали ответа.
Потом я слышала от людей, живших в то время в Петербурге и хорошо знавших обо всем, что происходило во дворце: письмо мое государю грозило нам самыми ужасными последствиями. К счастью, непостоянство императора, голову которого кружил вихрь ребяческой воли, и случайное промедление курьера, готового отправиться ко мне с последним роковым ударом, изменили жестокий приговор на милость.
Когда императрица получила письмо и представила мужу другое, адресованное на его имя, он рассвирепел и, с бранью прогнав ее от себя, сказал, что он вовсе не желает потерять престол подобно своему отцу и читать мои письма. В припадке злобы он отправил курьера с приказанием отобрать у меня перья, чернила, бумагу и запретить мне переписываться и сноситься с кем бы то ни было, за исключением тех лиц, которые жили вместе со мной.
После этой неудачной попытки государыня обратилась к девице Нелидовой, любовнице Павла I; та отдала письмо младшему великому князю Михаилу и повела его вместе с государыней к императору. Он принял письмо спокойно и, прочитав его, поцеловал своего сына: «Вы, женщины, — сказал он, — знаете, как разжалобить». Марья Федоровна и Нелидова осыпали размягчившегося деспота тысячами ласк, и он тут же написал мне по-русски ответ. Вот буквальный смысл его: «Княгиня Катерина Романовна, вы желаете переехать в свое калужское имение — переезжайте. Ваш доброжелательный и совершенно преданный вам Павел».