Я шел по песчаной тропинке к железным воротам у дальнего края кладбища. Шел медленно, впитывая сочные оттенки зелени деревьев и кустов, запоминая каждый цветок, каждое надгробие – они торчали неровными, словно кривые зубы, рядами. Но я не мог заставить себя пойти прямо к тому участку. Вместо этого присел на влажную траву в нескольких ярдах от полянки, где мы со Смертью собирали четвергового клиента – бородача, изувеченного аттракционом. Прислушался к легкому ветерку, гулу проезжавших машин, далекому звону колоколов. К пению птиц.
И тут я увидел отца.
* * *
Он наваливается на весла узкой деревянной лодки и отчаливает от острова в сторону широкого озера чуть пониже плотины. Кожа на его руках грубая, она похожа на кожу африканских змей, которых я видел в книжке. Он хохочет.
– Говори, – просит он.
Он отпускает весла и начинает раскачивать лодку. Поначалу мягко, но, видя, что я не подхватываю его игру, подстраивается к ритму волн и начинает раскачивать сильнее.
– Говори, – повторяет он.
Я еще не умею плавать, но мне не страшно. Потому что я знаю – случись со мной что-нибудь, он меня непременно спасет. А он, в свою очередь, знает, что мне это нравится. Я смотрю, как вздуваются его мускулы, сперва на левой руке, когда он толкает влево, затем на правой. Весла трутся об уключины, ударяются о воду, швыряя искрящиеся брызги к берегу, на котором стоит мама и наблюдает за нами с нескрываемым беспокойством.
– Не надо! – кричу я.
– Тогда говори. – Он перестает раскачивать лодку и смотрит мне прямо в глаза. – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
И я говорю то, что говорил всегда. И что было истинной правдой.
– Хочу стать таким, как ты.
* * *
Солнце стояло высоко над верхушками деревьев, и полуденный зной жег траву – даже ту, на которой я сидел. Всматриваясь в тень, которую отбрасывал конский каштан, я надеялся увидеть хоть какой-то знак – отсутствие надгробий или нетронутый участок земли. Но весь уголок был погружен в темень. Я с трудом различал даже собственную могилу, лежавшую в развилке двух шишковатых корней у самой стены.
Надо подойти ближе.
* * *
– Ну, не бойся. Подойди-ка сюда. Садись.
Я послушно примостился в ее ногах, присев на край кровати. Я только что прикатил на велосипеде домой, и комнату озарял лунный свет. Мама в халате сидела, облокотясь на белую подушку, и пила ромашковый чай. Рядом с ней, словно дельфин на мелководье, лежала раздувшаяся грелка. Я удивился, зачем она ей в такую теплую ночь.
– Хочу поговорить с тобой кое о чем.
– Мам…
– Это важно. – Она потянулась к моей руке и стала нежно поглаживать большой палеи. Смутившись от ее внимания, от прикосновений, я перевел взгляд на ясное ночное небо в окне. – Это касается тебя и Эми.