— Сам-то когда последний раз сражался? — спросил с места Бурмайер.
— Умеющий читать да откроет мои «Мемуары», — высокомерно ответил Бе-Бе, — а что до Вашего оруженосца, который мокрая, так сказать, курица, то он должен быть счастлив, что на него вообще обратили внимание.
— Что до моего оруженосца, то он, как могут подтвердить герольды, носит на гербе гордую птицу феникс. А «мокрую, так сказать, курицу» Вы узрели на нем, глядя в его начищенную кирасу.
В зале раздались смешки. Смеялись над Бурмайером. Во-первых, за «мокрую курицу», которую он сам только что обосновал и тут же опроверг. Во-вторых, за «начищенную кирасу», ибо кто видел кирасу на Фениксе, при любом ее упоминании мог улыбнуться, а уж в таком контексте… Бе-Бе, логично рассудив, что, если смеются после реплики его оппонента, значит, смеются над ним, и осерчал.
— Когда бы у Вас была репутация почище, я бы бросил Вам вызов! — крикнул он Бурмайеру.
— Когда бы у Вас была репутация почище, я бы его принял! — ответил тот.
— А что, — вмешался Джанфранко, — и вправду, вызовите друг друга. Репутации я вам не поправлю, но честный поединок гарантировать могу.
Габриэль и Рудольф Амати прекратили хихикать и с умным видом кивнули.
— Я соблагоизваливаю Вас вызвать! — первым отреагировал Бе-Бе, — Ибо Вы трус и почтенное общество устанет ждать, пока Вы хоть раз в жизни кому-то бросите вызов!
— Ну и слава Богу, — ответил Бурмайер, не меняясь в лице, — не хочется думать, что такой пустозвон с раздутым самомнением умрет своей смертью.
— Поскольку на вершину творения Вы ни с какой стороны не похожи, шестой день не для Вас. Поскольку звания морской рыбы или небесной птицы Вы также недостойны, то пятый день тоже не для Вас. Я выбью Вас из седла в четвертый день турнира.
— Ну-ну, — Бурмайер почесал правый бок, зевнул и продолжил мысль, — Если я вдруг случайно не доживу до четвертого дня, грибами отравлюсь или кирпич на меня упадет, знайте все, это будет его работа.
Головы повернулись в сторону Бе-Бе.
— Как Вы смеете! — выкрикнул молодой рыцарь из «куртуазных», — Я бросаю Вам вызов! Завтра!
— Начинается, — парировал Бурмайер, — сейчас он на меня всю свою шайку натравит, лишь бы я до четвертого дня не дожил. Как старый барон фон Нидер-что-то-там, да?
— Я запрещаю всем вызывать Грегуара Бурмайера и Бертрана фон Бранденбурга! — сурово сказал Джанфранко.
— Тогда я принимаю ваш вызов! — со стороны «раубриттеров» поднялся молодой рыцарь и ткнул пальцем в того, кто только что пытался вызвать Бурмайера.
Поднялся шум. «Куртуазные» и «раубриттеры» наперебой вызывали друг друга пешими и конными во все дни турнира. Джанфранко задумчиво улыбался, как будто так и было запланировано.