— Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.
Публика проповедь не оценила, поскольку посчитала епископа лицемером. Если он считает себя рыцарем, почему же он до сих пор никого не вызвал и не принял ни одного вызова? Рыцари из соседних земель знали епископа Ферронского слишком хорошо, чтобы делать ему глупые замечания. Французские рыцари не без оснований считали, что вокруг враги и вражеская земля, потому держались плотной группой и хранили молчание. Малочисленные представители отдаленных земель предпочитали не лезть на рожон. Но две группы, вовлеченные в конфликт с самого начала, вели себя все более вызывающе. «Раубриттеры» и «куртуазные» при попустительстве своих лидеров начали задирать друг друга еще во дворе замка, по пути к храму обнаглели еще больше, а проповедь о любви к ближнему посчитали нелепой насмешкой.
— Трындеть о любви к ближнему, много ума не надо. Его-то самого никто не оскорбил, — в наигранном «сниженном» стиле ляпнул один из «раубриттеров».
— Его преосвященству следует определиться, он рыцарь в митре или монах с мечом, — почти одновременно отметил кто-то из «куртуазных».
Епископ щелкнул пальцами. Подбежали служки и приняли облачение и митру. Легкими шагами епископ подошел к группе «раубриттеров». Первый молодой рыцарь, несдержанный на язык, гордо шагнул ему навстречу.
— Вот видишь, милая, я все правильно сделал, — сказал Макс жене, когда епископ влепил обидчику полноценную пощечину «а-ля граф де Круа».
До автора второго замечания епископ дотянуться не смог, поэтому бросил ему вызов на словах и направился обратно к алтарю. Первый вызванный рыцарь неожиданно вскочил и бросился на епископа с кинжалом, но Феникс ловко подставил ему ногу и тот упал ничком прямо под ноги обернувшемуся епископу.
— Зачем уж так-то? — удивленно спросил епископ распростертого перед ним мужчину, — Христос простил, и я прощаю.
Собор наполнился смехом. Пусть смешно было не всем, зато акустика храма способствовала усилению звуков. Епископ застыл в недоумении, но через мгновение присоединился к общему хору. Рыцаря, который попытался подняться, Грегуар Бурмайер огрел кулаком по затылку и передал своим оруженосцам.
Винс не особенно надеялся, что двум переодетым солдатам удастся убить одного рыцаря тупыми мечами. Попытка покушения на штурме была просто проверкой, импровизацией. Если есть свобода действий, нелепо пытаться убить человека именно тогда, когда он одет в доспехи и готов защищаться. Хотя, с другой стороны, человек уязвим, когда он готов отразить нападение только в рамках правил. Атаковать охраняемый шатер в охраняемом лагере — самоубийство, покушение из засады устроить негде, ибо между городом и лагерем прямая дорога, идущая через поле, а чтобы подловить клиента в самом городе, надо знать, когда, куда и каким маршрутом он поедет.