Минуту спустя он обнажил ее плечи и принялся покрывать их поцелуями. Затем спустил вниз ее корсет и стал поглаживать груди. Тихонько застонав, Мэдлин дернула за отвороты его сюртука, и он, немного отстранившись, тут же сбросила его. Потом снял и жилет, после чего расстегнул пуговки на ее нижней рубашке.
«Ах, как все быстро… — промелькнуло у Мэдлин. — Да–да, слишком быстро…»
А Энтони тем временем уже развязывал шнурки и расстегивал пуговицы на ее платье и на корсете, причем делал все это с удивительной скоростью. После этого он снял с нее туфли и стянул с себя брюки.
Когда же он собрался снять с нее рубашку, Мэдлин схватила его за руку.
— Подожди, подожди, подожди! — воскликнула она.
Черты его исказились гневом.
— Теперь ты хочешь остановиться?!
— Нет, я не это хотела сказать.
Он считал ее опытной женщиной, а Мэдлин не могла сказать, что она девственница, потому что тогда он бы отказался от нее, она была в этом почти уверена. И сейчас она чувствовала, что ей надо как–то подготовиться, собраться с духом… Однако при этом следовало скрыть свою неопытность. Но что же сказать? Как поступить?
И тут ее осенило.
— Энтони, я хочу посмотреть на тебя. — Мэдлин кивнула на его рубашку и кальсоны. — Я хочу видеть, как ты раздеваешься, — добавила она и нисколько не солгала.
Он ухмыльнулся, и Мэдлин поняла, что привела весьма убедительный довод.
— Как прикажешь, — прохрипел он. — Я нисколько не возражаю. — Сняв рубашку, он снова ухмыльнулся. — Довольна?
Мэдлин кивнула и отступила на несколько шагов, чтобы лучше рассмотреть его. «Какая у него великолепная фигура», — подумала она неожиданно. Энтони же, потянувшись к пуговицам на кальсонах, весело рассмеялся.
— Продолжать? — осведомился он.
Мэдлин заставила себя кивнуть, и он одним движением стащил кальсоны, прихватив вместе с ними и чулки. Когда он выпрямился, она с трудом сглотнула.
— Вот это действительно интересно, — пробормотала она.
— Интересно? — Энтони снова рассмеялся. — Можно подумать, что ты, милая, не видела все это.
Он шагнул к ней, и Мэдлин в тревоге затаила дыхание. Сейчас его восставшая плоть выглядела даже более устрашающей, чем тогда, в павильоне.
Тут он снова потянулся к ее рубашке, и она внезапно выпалила:
— Но ведь я никогда…
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением:
— Что «никогда»?
Мэдлин почти тотчас же нашлась с ответом:
— Если не считать картин и статуй… то я никогда не видела мужчину совершенно обнаженным.
Он замер на мгновение.
— Никогда? Как так?
Ах, она же невольно выдала себя. Следовало срочно что–то придумать о своем воображаемом любовнике.