— Их дочь тоже страдала от таких наказаний? Неудивительно, что она вышла за первого же мужчину, сделавшего ей предложение, — за директора школы. Знаешь, ее родители ужасно злились из–за этого.
Он этого не знал; к стыду своему, он не поддерживал связь с Джейн после того, как уехал от Бикемов.
— А сейчас в каких она отношениях с родителями?
— Едва разговаривают, насколько я знаю, — ответила Мэдлин. — Но когда она жила с ними, у них действительно не было причин привязывать ее к кровати — ей все равно некуда было бежать. Но что касается твоей племянницы… У нее ведь есть ты, не так ли?
Энтони сделал глубокий вдох и, собравшись с духом, проговорил:
— Мэдлин, они привязывали меня вовсе не поэтому.
Она взглянула на него с недоумением:
— Что?..
— Они привязывали меня не для того, чтобы предотвратить мой побег. — Не удержавшись, Энтони выругался сквозь зубы. — Они привязывали меня из–за того… Из–за моей порочной натуры, — добавил он, опустив глаза.
— Что ты имеешь в виду?
По–прежнему не глядя на Мэдлин, он тихо сказал:
— Ты ведь знаешь, что такое… грех онанизма?
Она в растерянности заморгала.
— Да… наверное.
Энтони невесело рассмеялся:
— Что ж, если знаешь, то могу сообщить: я в детстве предавался этому греху по нескольку раз в день, начиная с девяти лет. И стал делать это реже только после того, как смог удовлетворять мои желания другими способами.
«Значит, Бикемы привязывали его к кровати именно из–за этого? О, бедный Энтони!» — мысленно воскликнула Мэдлин.
Но как же могли они так жестоко унижать его? Ведь он был всего лишь ребенком!
Подойдя к нему, Мэдлин тихо сказала:
— Ты, наверное, слишком рано созрел, вот и все.
— Слишком рано? — Энтони залился краской стыда.
— Так что тебе не следует из–за этого беспокоиться. Ведь и некоторые другие дети тоже делают…
Виконт не удержался от вздоха.
— В девять лет? Да так настойчиво, что никакие нравоучения и холодные ванны не помогают? Неужели ты действительно думаешь, что существуют дети, которых приходится привязывать к кровати, чтобы они не… — Он внезапно умолк и, выругавшись сквозь зубы, попытался отойти от нее.
Но Мэдлин схватила его за руку и привлекла к себе.
— Успокойся, Энтони, и выслушай меня. Видишь ли, каждый ребенок исследует свое тело, если можно так выразиться. И я не вижу в этом ничего дурного, что бы там ни говорили Бикемы.
— Отчасти ты права… Но все дело в интенсивности моих желаний. — Он на мгновение отвел глаза и снова вздохнул. — Мэдлин, понимаешь, я и сейчас с трудом себя контролирую.
Еще крепче сжав его руку, она с невозмутимым видом проговорила: