Как жаль, что виконт преуспел в распутстве. Но иногда даже его распутство казалось ей привлекательным. Ах, ей придется быть очень осторожной, иначе она может… упасть в его постель. Нет–нет, конечно же, она не настолько глупа, чтобы уступить виконту. Ему не удастся соблазнить ее, ни в коем случае не удастся. И больше никаких поцелуев, никаких ласк, ничего… интимного.
Почувствовав, что краснеет, Мэдлин потянулась за книжкой «гаремных» рассказов, лежавшей в кармане ее фартука. Раскрыв книгу, она еще раз перечитала рассказ о женщине, доводившей мужчину до «вершин блаженства» своими губами. «А ведь животные никогда не делают ничего подобного», — подумала она неожиданно.
И при этой мысли по телу ее пробежала приятная дрожь. Действительно, почему бы и нет?.. Ведь таким образом она не только доставит Энтони удовольствие, но и сохранит невинность, если случится так, что ей придется…
Мэдлин нахмурилась и захлопнула книгу. О чем она только думает?! Она не должна даже пытаться сделать что–то подобное. Это может привести к еще большему безрассудству. Кроме того, она по–прежнему многого не понимала. В этой проклятой книге далеко не все объяснялось. Почему мужчине это должно быть приятно? Ведь во рту женщины зубы и она может…
Мэдлин в отчаянии застонала. «О Господи! Прекрати об этом думать, прекрати…» — сказала она себе уже в который раз.
— Пожалуйста, сюда, сэр, — послышался голос миссис Дженкинс. — Проходите же, мы сварили для вас очень вкусный суп.
Мэдлин сунула книгу в карман как раз в тот момент, когда миссис Дженкинс и отец появились в дверях кухни.
— Я не хочу есть, я не голоден, — пробурчал мистер Прескотт, когда пожилая вдова подвела его к столу. — Оставьте же меня в покое!
Мэдлин заставила себя улыбнуться.
— Но, папа, это ведь ячменный суп, ваш любимый. — Она налила суп в тарелки и поставила их на обшарпанный дубовый стол. — Папа, садитесь, пожалуйста, вы же знаете, что я не могу есть в одиночестве.
Мистер Прескотт нахмурился и, усевшись за стол, уставился в тарелку — как будто именно в ней и находились ответы на все мучившие его вопросы. Мэдлин взглянула на миссис Дженкинс, стоявшую у порога. Как только отец взялся за ложку, Мэдлин незаметно кивнула, и вдова удалилась.
— Куда она пошла? — неожиданно спросил мистер Прескотт.
— Ей надо убрать в комнатах, — солгала Мэдлин. Если отец узнает, что экономка гладит ее атласное вечернее платье, все планы на этот вечер рухнут. Отец начнет ее расспрашивать, и она будет вынуждена рассказать правду.
Снова уставившись в тарелку, мистер Прескотт проворчал: