Глаза ослепила внезапная вспышка, выхватив из темноты застывших неподвижно Кащея и Сварога. Они, не отрываясь, смотрели в одну сторону. А там, кажется, совсем близко от лагеря, пылали огненные зарницы. Ветвистые фиолетовые молнии почти без передышки били в одну точку. Навстречу им вылетали желто-зеленые пылающие искры, разворачивались веером, охватывали небесные молнии, пытались погасить их ярость. Столкновения двух пламенных стихий рождало непереносимые всплески света, от которых даже при сомкнутых веках слезились глаза. Каждая вспышка обращала окружающий лес в его негативное изображение. Оцепеневшие деревья стояли, как черные обелиски, и только пляшущие тени от них извивались кровожадными ламиями, тянулись скрюченными лапами к диорийцам и прятались, едва наступал краткий миг кромешной тьмы.
— Неужели? Неужели всё правда? — тихий, напряженный голос капитана вернул Велеса к действительности. Он только сейчас заметил, какая тишина стоит вокруг — ни звука, ни шороха, ни шелеста листьев, только нереальные всполохи вдалеке.
Внезапно глухой стон, полный бессильной злобы, долетел оттуда, где бушевала огненная стихия, а следом за ним прилетел горячий ураган, сметающий все на своем пути. Велес, не удержавшись, покатился по лагерю. Он только и смог, что уцепиться за рухнувший от порыва ветра навес, оказавшийся на пути. Биолог на автопилоте заполз под эту непрочную защиту. Земля дрогнула последний раз, и все стихло.
— Сварог! Кащей! — крикнул Велес, выбираясь наружу.
— Помоги… — донеслось до него. Биолог кинулся на зов. Сварог изо всех сил пытался сдвинуть поваленное дерево, которое верхушкой своей придавило Кащея. Тот лежал, не подавая никаких признаков жизни. — Куда ты? — крикнул капитан Велесу.
— Сейчас… — и вернулся с крепким стальным стержнем. Подсунув его под макушку дерева, вдвоем поднажали и сдвинули тяжесть с груди Кащея.
— Живой, живой… — успокаивающе пробормотал биолог, осматривая друга. — Давай в дом, в тот, что поближе других.
— Может не стоит трогать?
— Что я здесь сделаю? По-моему, у него ребра поломаны.
— Серьезно?
— Глянем…
*****
Последнее, что помнил Кащей: упругий толчок ветра в грудь, томительный скрежет над головой и темнота… Темнота, которая не исчезла, когда он открыл глаза. В ней не хватало воздуха, и каждый нелегкий вдох отзывался болью во всем теле.
Диориец застонал.
В ответ из темноты донеслось умиротворенное сопение и храп, знакомый до боли в сердце. Так умел храпеть только капитан. Кащей улыбнулся, а он невесть что подумал — нет, рано ещё умирать… Он ещё походит по этой земле… Кстати, а что это он разлегся? Пока все спят, стоит сходить глянуть, что за ерунда творилась этой ночью в лесу?