— Темнеет, — ведьма уселась на один из камней, неожиданно теплый, — ночевать здесь будем? Что-то не очень хочется, уж лучше в лесу укрытие какое-никакое поискать.
— Поздно спохватилась.
Да, раньше надо было думать. Низину заволокла беспроглядная темень, щупальца сумрака доползли почти до половины холма. Людмиле стало не по себе.
Вдруг, словно по заказу, поднялся ветер, разогнал хмарь, закрывавшую небо. Прощальный луч закатного солнца ударил в глаза, скользнул по валунам. Те, отзываясь на легкое прикосновение солнечного блика, загорелись бледно-розовым светом. Людмила соскочила на землю и испуганно уставилась на свое жесткое сиденье. Ей почудилось, что камень под ней зашевелился. Да нет, как? Такая громадина…
— Ты чего шумишь? — Баюн настороженно приоткрыл глаз и моментально вскочил на лапы, уже в полной боевой готовности, мигом превратившись в чуткий взъерошенный комок.
По всему периметру площадки, на которой они находились, вырастали полупрозрачные стены. Они вытягивались ввысь неравномерно, с натугой, пока окончательно не сомкнулись сводом далеко вверху. Подернутый дрожащей дымкой миража лес-суховершник маячил вдали. Редкие белесые стволы деревьев рывками раскачивались из стороны в сторону, отчего казалось, что они наступают, двигаются сюда, выворачивая огрубевшие корни из почвы, окружают холм со всех сторон.
Кот замер, настороженно встопорщил усы и одним длинным прыжком прыгнул вперед, на край площадки. Ведьма замерла на месте — Баюн за этой призрачной стеной тоже выглядел не очень: вальяжный угольно-черный красавец превратился в облезлую тень котофея.
— Отомри, — беззаботно крикнул кот, — ерунда все это: иллюзия, фата-моргана, игра света и тени. Отсюда этих стен не заметно.
Людмила с ужасом увидела, как силуэт котофея словно расплывается. Эфемерная преграда переливалась всеми оттенками черного.
— Быстрей обратно, — в панике закричала она.
Кот прыгнул. Иллюзорные стены как-то сразу стали реальны, и Баюн приземлился рядом с ней, шипя от боли. В воздухе летали клочья шерсти, а треть пушистого хвоста стала похожа на гибкую лозу. Ведьма бросилась к пострадавшему, но тот только отмахнулся:
— Не время.
Это он точно заметил. Какой хвост? Не до него, когда такие дела творятся.
Камни, нарочно уложенные кем-то — в этом теперь Людмила не сомневалась, — пылали кровавым багрянцем. Холодный пламень бросал отсветы на облицованные черными полированными плитами стены. На таком же каменном полу вокруг валунов, все больше напоминающих своими очертаниями свернувшихся калачиком людей, кристаллизовались льдистые лимбы. Они увеличивались на глазах, сливаясь в одно целое, пока не захватили все пространство, оставив свободным лишь небольшой пятачок, где стояли ведьма и кот. Когда морозные узоры затянули и выгнутый купол, вверх от камней устремились потоки слепящего света. Расплывчатый полумрак догорающей вечерней зари сменился сиянием летнего утра. У Людмилы от резкого перехода заслезились глаза.