К утру? Ведьма подошла к окошку. Длинные тени от деревьев пересекали двор. Лучи закатного солнца ударили в глаза. Надо же, весь день провозилась. Время пролетело и не заметила как… Проходя через комнату, мимоходом поправила съехавшую на пол ногу прикорнувшего на краю диванчика Тимофея. Мальчишка даже не шевельнулся.
— Кимря, соседушка, — негромко позвала ведьма, — выходи, я уже не сержусь… Приберись там, у меня уже моченьки нет.
— Как сорить, так сгинь, а как убирать, так соседушка… — востроносенькая домовиха обиженно выглянула из почти не заметной щели в стене, — ты ещё скажи — поесть свари…
— Не надо, я сама горшок с кашей в печь поставлю, и травяной сбор, что силы возрождает, запарю. Не только Птаху досталось, но и всем нам. Пригляди только за огнем, чтобы не погас совсем… А Антон где?
— До сих пор в бане парится… Вот уж кому взамуж загляденье достанется, — мечтательно протянула Кимря, — опрятный на зависть… Весь день моется…
Людмила обошла вокруг дома и по трем невысоким ступеням поднялась в предбанник, поднятый над землей для хорошей вентиляции. От чистого древесного духа перехватило дыхание. Любила ведьма свою баньку — хоть и мала каменка в ней, да жар стойкий дает, крепкий. Как плеснешь на неё травяных настоев, запах духмяный до следующего раза не уходит, даже в самые сильные холода держится.
Войдя в парную, чародейка чуть не застонала от нахлынувшего безудержного веселья. Бедная Кимря, нашла образец для подражания! Видела бы она свой идеал… Антон мертвецким сном спал на нижнем пОлоке, уткнувшись лбом в сгиб руки. Спина красная вся, как огонь пылает… Неужто это Тимка так его охаживал, что кожу чуть до костей не стер? Похоже на то, рядом измочаленный веник еловый валяется. Перестарался мальчишка слегка… Покосилась на бочку с водой — почти пустая. Да ладно, ей помыться хватит. Грешна, не удержалась — подобралась тихонько к брату, да и гаркнула во весь голос:
— Все на борьбу с супостатом бессмертным!
— А? Что? — подскочил братец заполошно, сжимая кулаки, да увидел улыбающуюся Людмилу, быстро сообразил в чем дело. Чертыхнулся сквозь зубы, руками достоинство свое мужское прикрыл и выбежал из парной, сверкая незагорелыми ягодицами.
— В бане, как и в смерти, все равны… — крикнула вслед ему чародейка, опускаясь на освобожденное братом местечко. Стянула лохмотья, оставшиеся от одежды, плеснула на каменку настой дущицы. Клубы пара затянули парилку. Благодать какая…
Но расслабиться толком ведьме не удалось. В дверь тихонько поскреблись.
— Люд, а Люд… — в приоткрывшуюся щелку заглянул Антон и тут же пригнулся, уворачиваясь от веника, брошенного в него чародейкой.