- А-а! - Я кивнул головой. - Да так... Работали вместе...
Мы помолчали, и она бросила взгляд на часы.
- Торопишься? - сказал я.
- Нет. Просто... одну программу жду по телевизору... А дочь, вы говорите, у него некрасивая?
- Ну да, некрасивая. У нее лоб вот тут, - я показал пальцем, - слишком скошен. Такой признак вырождения... Слабая генетика. Головачев, наверное, из-за этого в конце концов стал таким.
- Из-за лба своей дочери?
- Нет, конечно! - Я улыбнулся. - Очевидно, генетический код в их семье несет какие-то погрешности. У разных поколений это проявляется по-разному.
- И поэтому у него некрасивая дочь?
- В том числе.
Дина недоверчиво покачала головой.
- А на улице?
- Что на улице? - сказал я.
- На улице так много некрасивых людей. Неужели у них у всех плохая генетика?
- Тебя стали занимать абстрактные проблемы?
Мне захотелось съязвить, что прежде ее волновали только продукты, которые можно украсть, но я промолчал. Ворованную колбасу мы ели все вместе. Ignorantia non est argumentum. Что в переводе на позднерусский означает: "Меньше знаешь - все равно не дольше живешь".
- Нет, правда, интересно, - сказала она.
- На самом деле, - вздохнул я, - это такое большое несчастье. На массовом уровне оно превращается в Великий Секрет Отсутствия Красоты. Все слова с больших букв. - Я прочертил в воздухе пальцем эти большие буквы. Платон, в общем-то, намекал на это, но его мало кто понял. Просто считали идеалистом. Им так было легче.
- Кому?
- Некрасивым людям. Им надо как-то защищаться. Оправдывать свое житье-бытье. Вернее, нам.
- Нет, вы красивый. - Она улыбнулась и покачала головой. - И Володька красивый тоже. Он в вас. Потому что Вера Андреевна... она такая... не очень красивая... А Володька у вас получился классный. На курсе все девчонки завидуют. Я его специально приводила туда. А он не понимал. Говорил: зачем ты мне назначаешь свидание у себя в институте?
Она откинула голову чуть назад и засмеялась.
- Нет, Вера Андреевна не некрасивая, - сказал я. - Просто секрет отсутствия красоты распадается на такие компактные персональные истории. Как запертые изнутри купе в поезде. Уютные, кстати. Особенно по вечерам. Лампочки в темноте светятся. Десятки тысяч историй. Все они прописаны в печальных тонах. И в каждом этом глухом купе с лампочкой сидит по одному грустному человеку. При этом все едут в одну сторону. То есть они, в общем-то, вместе, но каждый совершенно индивидуально грустит и хандрит, потому что думает, что он несчастлив. То есть у него не хватает того и того, и еще ему хочется этого. Но он всегда забывает о том, что у него уже есть. Всегда. Это такой закон. То, что ты получил, оно сразу исчезло. Можно было и не стараться. Как дым.