— Точно. Вы же видите, у меня ничего с собой нет… Просто я хочу выяснить, действительно ли со мной много лет назад приключилась эта история или же все это лишь плод моего воображения. — И он рассказал, что помнил о том дне: как Хемингуэй сошел на берег с «Пилар» в Кохимарской бухте и как он прощался с человеком, которым, по всей видимости, был не кто иной, как Руперто.
— Он заявился ко мне в середине дня, без предупреждения, и я сразу обратил внимание, что он какой-то странный, но поскольку я его давно знал, то никаких вопросов не стал задавать, мы просто поздоровались, и он сказал, чтобы я собирался, потому что мы выходим в море.
«Лески и наживку брать?» — спросил я его.
«Нет, Руперт, мы просто покатаемся».
— Он всегда называл меня Рупертом, а я его — Папой.
Старик поднял руку и указал вдаль:
— Вон там стояла на якоре «Пилар».
Конде посмотрел в ту сторону и увидел море, реку и несколько ветхих рыбацких суденышек.
— Когда это было, Руперто?
— Двадцать четвертого июля шестидесятого года. Я запомнил дату, потому что на следующий день он улетел и больше уже не возвращался.
— Он знал, что уже не вернется?
— По-моему, знал. По крайней мере, это можно было понять из его слов.
«Похоже, что мне крышка, парень, и этого уже не поправить, — сказал Хемингуэй. — Я боюсь того, что меня ждет».
«А что случилось, Папа?»
«Врачи против, но я все же поеду в Испанию. Мне нужно непременно снова побывать на корриде, чтобы закончить книгу. Потом меня положат в больницу. А после не знаю, что со мной станет…»
«Больница — это еще не конец».
«Смотря для кого, Руперт. Для меня это именно так».
«А ты что, плохо себя чувствуешь?»
«Не притворяйся, Руперт. Или ты ослеп? Разве ты не видишь, как я ослаб и за несколько лет превратился в дряхлого старика?»
«Мы с тобой оба уже старые».
«Но я старее». И он улыбнулся, но улыбка вышла невеселой.
«Не стоит так уж прислушиваться к врачам. Феррер галисиец, а все галисийцы олухи. Поэтому почти все они идут в рыбаки. — Мы оба рассмеялись, на сей раз от души. — А когда ты вылечишься, вернешься сюда?»
«Ну конечно. А если не вылечусь, то распоряжусь, чтобы это суденышко стало твоим. Тебе тогда передадут документы о том, что это твоя собственность. Единственное условие — это чтобы ты не продавал катер, пока тебе будет на что прокормиться. Ну, а если уж совсем припечет, тогда, конечно, продавай не задумываясь».
«Мне ничего не нужно, Папа».
«А вот мне кое-что нужно. Мне нужно, чтобы капитаном этого судна был ты, и никто иной».
«Ну, коли так, тогда ладно».
«Спасибо, Руперт».
— Он всегда рассказывал вам о своих делах? — спросил Конде.