Когда Конде очнулся и взглянул на часы, оказалось, что уже пять минут третьего. Он быстро сдал книги и, поблагодарив библиотекаршу, пулей помчался к выходу. Молодой человек в штатской одежде протирал лобовое стекло сверкающего под безжалостными лучами солнца автомобиля с микроволновой антенной на крыше.
— Я Марио Конде.
— Я чуть было не уехал, — отозвался юноша.
— Ладно, двинулись.
Позже Конде узнал, что молоденький полицейский в штатском — официальный водитель лейтенанта Мануэля Паласиоса и что Маноло выбрал его потому, что тот был его точной копией за рулем, клонированной, должно быть, в какой-нибудь хитрой лаборатории: этот полоумный был способен не только полировать свою машину под нещадно палящим солнцем, но и преодолеть расстояние между Национальной библиотекой и усадьбой «Вихия» за каких-нибудь двадцать минут, каждая из которых обернулась сущим мучением и показалась Конде вечностью.
— Мы что, очень торопимся? — осмелился спросить он, когда шофер, давя что есть мочи на клаксон и что-то выкрикивая при этом, прокладывал себе дорогу к ротонде Фонтана света.
— Не знаю, я на всякий случай… — пробормотал тот и вдавил в пол педаль газа.
Когда Конде вылезал из машины на усадебной стоянке, он почувствовал, что ноги у него дрожат, а во рту совсем пересохло. Он прислонился к автомобилю, дожидаясь, пока его мышцы расслабятся, а сердце обретет свой нормальный ритм. И только после этого посмотрел на шофера-полицейского. В его взгляде читалась ненависть, жгучая ненависть.
— Будь ты проклят! — с чувством произнес он и зашагал в сторону бывшего гаража, где располагалась дирекция музея.
*
Обратно он решил вернуться по асфальтовой дороге. Он знал, что этот путь в три раза длиннее, чем тропинка, проложенная среди казуарин, зато подъем здесь был не такой крутой. К тому же он никуда не спешил. Вино и найденный жетон совместными усилиями спугнули его сон, и он заранее представил, как будет долго ворочаться и не сможет уснуть. В последнее время такое с ним постоянно случалось. На протяжении всего пути Черный Пес ни разу не отлучался, молча следуя за хозяином.
Миновав последний подъем возле гаража и домика для гостей, он обнаружил, что, уходя из дома, оставил открытой боковую дверь гостиной. Но вроде бы он закрывал ее?
Он преодолел шесть ступенек, чтобы подняться на окружавшую дом бетонную площадку, а потом еще столько же и оказался у парадного входа. Открыв дверь ключом, он вгляделся внутрь. Лампы были по-прежнему зажжены; на ковре из филиппинской пряжи виднелись часы, бутылка и бокал; картина Миро висела на стене в столовой, а полотно Хуана Гриса — на прежнем месте в гостиной, и над всем витал дух одиночества, невольно заставляя вспомнить о бесшабашных вечеринках с морем выпивки и бесконечными разговорами, какие некогда устраивались в этой самой комнате и часто начинались с поджигания пороховых зарядов и залпа из двух миниатюрных бронзовых пушек в честь самых дорогих гостей. Черный Пес застыл в дверях, всматриваясь по примеру хозяина вглубь дома, но когда попытался войти внутрь, был тут же остановлен: