— Ты стащил их? — Восхищению Тощего не было границ, как и его разыгравшейся эротической фантазии. Он протянул руку и схватил трусики, чтобы самому ощутить тепло мягкой ткани.
— Конде, ты неисправим, — засмеялся Кролик.
— Хоть что-то я должен был поиметь с этой истории? Дай-ка сюда. — Тощий вернул ему трусики, и Конде, осторожно оттянув двумя пальцами резинку, надел их себе на голову на манер берета. — Это будет получше любого венка, когда-либо украшавшего голову писателя. Мой фригийский колпак.
— Когда тебе надоест, дашь и мне поносить, — потребовал Кролик, однако Конде, похоже, не собирался расставаться со своим трофеем.
— Передай мне бутылку, — попросил он и сделал очередной глоток.
— Ты уже и так хорош, — попробовал урезонить его Кролик.
Судя по перемещающемуся вдали свету фонаря, одна из рыбачьих лодок поплыла к берегу.
— Видимо, что-то поймали, — предположил Тощий.
— Наверняка, — подтвердил Конде. — Если только они не такие же неудачники, как мы…
Они молча наблюдали за маневрами суденышка, чей мотор натужно кашлял, грозя вот-вот захлебнуться собственной мокротой. Лодка медленно проплыла мимо них, направляясь к пристани в устье реки.
— Даже не помню, когда я последний раз был в Кохимаре, — проговорил Карлос.
— Он так и остался странным местом, — сказал Конде. — Кажется, время здесь совсем не движется.
— Самое хреновое, что оно движется, еще как движется, — возразил Кролик, лишний раз продемонстрировав свое неколебимое историко-диалектическое восприятие мира. — В последний раз, когда мы все вместе сюда приезжали, с нами был Андрес. Помните?
— Передай мне ром, — попросил Конде, — я выпью за нашего друга Андреса. — И сделал чудовищный глоток.
— Вот уже семь лет, как он уехал на Север. — Тощий взял бутылку из рук Конде. — Семь лет — это не шутки. Не знаю, почему он до сих пор не хочет приехать.
— А я знаю, — заявил Кролик. — Чтобы наладить свою жизнь там, на другом берегу, — он показал рукой на море, — ему нужно было полностью оторваться от той жизни, какой он жил здесь, на этом берегу.
— Ты думаешь? — засомневался Карлос. — Но как же он сможет жить без всего того, что было в его жизни здесь? Нет, Кролик… Ты знаешь, я недавно представил себе, как Андрес стоит на том берегу, вглядывается в море, как мы с вами, и думает о нас. Для этого и существует дружба — чтобы помнить друг о друге, разве не так?
— Это было бы красиво, — заметил Конде, — а самое главное, что, возможно, так оно и есть.
— Каждый день вспоминаю этого гада, — признался Карлос.
— А я только когда напьюсь, как сейчас, — сказал Кролик. — Так легче вспоминать. Во сне или когда выпьешь.