В зеркале — темноватое, не очень ровное стекло в черной раме с завитушками — немедленно появилось ее отражение: бледные щеки, встрепанные волосы, полузакрытые глаза, взгляд совершенно плавающий и немножко шальной, полузакрытые губы приятного синеватого оттенка… Тонкая батистовая сорочка сползла с плеча — Эрле поправила бретельку, нечаянно царапнув ногтем кожу, взглянула на свое отражение еще раз, аккуратно сдвинула к краю столика щетку для волос с простой деревянной, но очень удобной в руке ручкой и маленький граненый флакончик с пробкой в виде бутона розы — в нем были духи: несильный, необычайно стойкий аромат цветущего летнего луга — и тяжело уронила на столик сначала руки, потом голову. Гладкая лакированная черная поверхность была прохладной и отчего-то пахла жасмином. В носу защипало, Эрле неловко повернула голову к окну, дрогнув при этом локтем — щетка полетела на пол, жалобно дзенькнув о паркет. Она не стала за ней наклоняться. К самому низу оконного стекла пристало перышко — серое, цвета осеннего неба, остро вздрагивающее белыми курчавыми пушинками у основания пера, немного напоминающими бакенбарды.
Дверь тихо скрипнула петлями. Молодая женщина не стала оборачиваться — она и так знала, кто это.
— Госпожа, зачем же вы встали? — укоризненно произнесла Катерина.
— Знаю, — тихо ответила Эрле. Голос показался ей немного не своим. Передвинула руку так, чтобы не поворачивая головы, уткнуться лицом в сгиб локтя — между рукой и поверхностью стола осталась тонкая щель, в нее сочился серый дневной свет — хотелось темноты, и она закрыла глаза. — Принеси одеться…
Катерина постояла немного на пороге комнаты — Эрле чувствовала ее нерешительность, потом коротко вздохнула, прошуршала накрахмаленной юбкой — и дверь еле слышно коснулась косяка. Петли почему-то не заскрипели.
Вернулась она с платьем — юбка мягкого голубого оттенка, спускается ниже щиколоток глубокими складками, лиф жемчужно-серый, облегающие рукава, завышенная талия, лента под грудью… Отвергая дальнейшую помощь, Эрле оделась, сколола волосы гребнем. Проверяя себя, прошла по комнате — сначала к окну, потом к двери, соединяющей их с Марком спальни, полускрытой обоями и висящим над кроватью черно-белым ковром, повернула круглую, хорошо начищенную ручку так, что открыть дверь с той стороны стало невозможно.
— Господин еще не вставал: он не спал с тех пор, как вернулся, — проговорила Катерина, опустив голову. Заметила щетку на полу, шагнула, подняла и водворила обратно на столик. Эрле не ответила, вернулась к туалетному столику, небрежно пробежала пальцами по роскошному перламутровому цветку на боку напольной вазы, стоящей рядом со столиком.