— Я болела, — произнесла она быстро, словно оправдываясь. — Встала только сегодня.
— А-а, — он понимающе покачал головой. — А я уже думал — никогда тебя не увижу. — Его ладони скользнули вниз по прутьям, но прежде, чем они коснулись ее рук, Эрле отпустила решетку и отошла на шаг назад.
— Ты совсем бледная, — повторил он безо всякого выражения, упрямо глядя на нее сквозь ограду.
— Мне пора, — она отступила еще на один шаг. — Марк может хватиться меня…
— Я вернулся домой, — произнес Себастьян шепотом, отчаянно мотнул головой — прижался лбом к чугуну, снова закрыл глаза. Добавил — еще глуше, почти с отчаянием: — Привез много стихов… — осекся, не договорив. Она покачала головой:
— Не думаю, что это хорошая мысль.
— Я мог бы оставить их где-нибудь…
— Нет, — сказала она твердо и повернулась, чтобы уйти.
Из оставшейся открытой двери на террасу шагнул Марк — в светло-коричневом домашнем халате, волосы взъерошены — даже издалека видать. Заметался по террасе, вглядываясь в сад, потом замер — увидел, наверное, и, ссутулившись, побрел обратно к двери, не глядя больше в сторону жены.
— Марк! — окликнула его Эрле. Он остановился, обернулся. Дверь вздрогнула, хлопнула у него перед носом, потом снова отворилась. Эрле подобрала юбки и заспешила к нему — так быстро, как только могла, скользя по каменным плитам перепачканными в грязи туфельками. Он сделал несколько шагов ей навстречу, остановился у края террасы, она взлетела по ступенькам, бранясь и смеясь одновременно:
— У-у, пугало мое несчастное! Дожила, называется: родной муж, и тот в упор не видит! Совсем ошалел с этими своими поездками! Ничего, я тебя в чувство живо приведу! Будешь у меня знать, как жену не замечать! — и замахнулась на него в притворном гневе. Он перехватил ее руку в воздухе — опустил вниз, но не отпустил, потом взглянул как-то странно, словно не вполне понимая, что именно держит в ладонях:
— Эрле?..
— Ну точно, совсем рассудок потерял! — пожаловалась она вслух неизвестно кому.
— Эрле… — это вышло у Марка уже уверенней, он наконец перевел взгляд на ее ноги — и ужаснулся почти нормальным голосом:
— Ты что! Совсем мокрые! В могилу меня свести хочешь, да? — и скомандовал, не дожидаясь, пока она ответит: — А ну быстро домой! Вымыть! Растереть! Ну совершенно нельзя одну оставлять! — горестно вздохнул он напоследок. Эрле счастливо рассмеялась и прижалась к теплому боку мужа, мимолетно коснувшись губами его щеки.
— Ты сейчас куда? — шепнула она ему на ухо.
Он чуть-чуть отстранил ее, посмотрел немного недоуменно:
— Завтракать. Потом работать. А что?