— Нам должны скоро принести шербет, — сообщил он вместо ответа. Эрле порхнула на ручку кресла к Марку, обвила его за шею руками, засмеялась звонко:
— Ох, неспроста ты так ко мне подлизываешься, хитрюга мелкий! Сознавайся лучше сразу: что ты там опять задумал? — и добавила, обратив к гостю сияющее лицо: — Он меня так балует!
Марк пробубнил в ответ что-то невнятное — впрочем, недовольным он при этом отнюдь не выглядел — а Себастьян опустился в кресло и тоже потянулся за виноградиной, протянув при этом слегка изменившимся голосом:
— Ну, так уж и балует… Уверен, на его месте любой делал бы то же самое.
Эрле улыбнулась — сначала Марку, понимающе, потом Себастьяну — немного свысока, на мгновение прижалась щекой к плечу мужа и проговорила, словно спохватившись:
— Впрочем, что это мы все обо мне да обо мне… Ты лучше о себе расскажи: что ты, где ты, как ты… Ты ведь, наверное, за эти полтора года столько диковинного повидал, что тебе теперь будет скучно с нами — обычными жителями заурядного маленького городка…
— Ну, не скажи, — покачал головой Себастьян. — Ты — и вдруг заурядная?.. — и добавил, мельком глянув на Марка: — А кроме того, люди везде одинаковы. Везде хотят пить, есть и надеть на себя набедренную повязку покрасивее; повсюду и всегда стремятся только к власти над себе подобными и не любят тех, кто хоть чуть-чуть лучше их…
— Люди любят не тех, кто мнит себя лучше, — проговорила Эрле, сделав упор на слове "мнит", — а тех, рядом с кем они сами могут стать лучше.
— А что тебе не нравится в том, что люди стремятся к деньгам и власти? — внезапно заговорил Марк; то была едва ли не первая его реплика за весь разговор. — По-моему, стремление к власти присуще всем: от поэтов до государственных деятелей, — только у каждого проявляется по-разному…
— Вот уж неправда, — молвил Себастьян убежденно. — Как можно сравнивать тех, кто делает свое дело за кружочки желтого металла, — и тех, чья единственная цель — украсить этот мир, сделать жизнь его обитателей хоть чуть-чуть лучше…
— Я что-то не поняла, кто у тебя украшает мир бескорыстно: поэты или государственные деятели? — Эрле улыбнулась тонко и понимающе, взглянула на нахмурившегося Марка и добавила уже серьезно: — А вообще-то это только бездельникам вроде нас с тобой легко говорить о радости бескорыстного служения людям — ведь деньги-то нам на жизнь зарабатывают другие…
— Кстати о поэтах, — снова вступил в беседу Марк. — Я, кажется, еще не сказал тебе? — твоя книга уже должна быть в Раннице.
Себастьян поднял от столешницы тусклый взгляд, в котором едва заметно промелькнул интерес.