Нет.
Марк. Синяя в белую клетку скатерть, приглушенный звон чашек, черный мураш ползет по ломтику хлеба. "Я совершил выгодную сделку…"
Тихо. Боль под ногами.
Марк!
Диван. Твердая полированная темноватая спинка. Волосы касаются дерева. С ногами — на диване, лист пергамента в руках, смущенный взгляд вдаль. "Ты — вот мой мир… мой мир… мой мир-р-р-р…" И — уже уносясь куда-то, вращаясь в бешеной круговерти, в бесконечном калейдоскопе снежинок — все, что вокруг, рассыпается снежинками — из самого далекого далека, со дна пропасти, безнадежно, негромко: "Эрле!.. Плащ надень…"
МАРК!
Ничего больше нет. Только зеркало в старинной раме. В зеркале — ее двойник. Точно такая же девушка, как она сама. Русые волосы, чуть темнее у корней, прямой открытый взгляд — уголки глаз чуть опущены книзу, безулыбчивые губы, верхняя — ровная: плавный изгиб… Эрле делает шаг вперед, касается зеркала ладонью — ее двойник делает то же самое, зеркало идет рябью, как поверхность воды, и ладони сливаются…
Комната. Душная, маленькая, убогая. Жалкий и неубедительный огонек на полу. Рудольф, только что отделивший пальцы от ладони Эрле. Туман в его глазах.
— Что ты со мной сделала? — выдохнул он, склонившись к молодой женщине. Туман редеет.
— Я? — удивилась Эрле хрипло. И тут она увидела…
Она не смогла бы сказать, чем отличалась аура вокруг его головы от той, что она видела раньше — наверное, разница все-таки была — цвета, их расположение, какие-то неуловимые оттенки — теперь это была другая аура, она видела ее всю целиком, она видела — талант убивать, и талант делать другим больно, и талант разрушать все, к чему прикоснется его обладатель, и талант не видеть никого, кроме себя… Она видела всю ауру целиком и запоздало ужаснулась — как же я не знала этого раньше, они же всегда были тут, они все были тут — я же их выращивала!..
— Так вот, значит, что видела ты, — эхом откликнулся на ее мысли Рудольф — откинулся назад, прислонившись спиной к стене, и улыбнулся — словно светлячок зажегся на лице:
— Я могу выращивать таланты.
Эрле пожала плечами:
— Садовник должен уметь не только поливать и подвязывать, но и выпалывать…
Они переглянулись и засмеялись. Было так хорошо, словно солнце поцеловало в щеку. На отяжелевшую от мороза землю наконец-то пришла весна — долгожданная, босоногая, в зеленом ситцевом платье и с тонкой березовой ветвью в руке. Россыпь веснушек по курносому личику, рыжие волосы — ореолом солнца. Пришла весна — теплая, улыбчивая, звенящая тонкой капелью с крыш, дышащая радостью и беспечной, не знающей смерти красотой.