Женька почувствовал, как пересохло у него во рту.
— Какой… коллега?
— Из КГБ или откуда вы там, я уж не знаю. Сейчас принято интересоваться тем, чего не вернуть. Впрочем, ваша организация проявляла интерес к Фимушке и при его жизни, надо отдать должное.
Женька хотел что-то еще спросить о «коллеге», но понял, что аббревиатуры РНК и ДНК старику понятнее, чем КГБ.
— Спасибо вам, — вымолвил он чуть слышно и побрел прочь со двора.
«Значит, об Изгорском-Натансоне органам все-таки известно, — думал он под карканье вспорхнувших ворон. — Ну, что ж, тем более не стоит копья ломать — этих ребят не опередишь, если надо, они тебя и велосипедом переедут. Все! В архив!»
Он высоко подпрыгнул и сшиб кончиками пальцев красно-желтый листок, одиноко висевший на кленовой ветке. На душе стало легко до смешного, как будто это он пробежал 42 километра 195 метров и сообщил о победе греков над персами. Теперь можно было праздновать победу и поражение одновременно: убийц его клиента найдут и покарают без него.
Человеком, беседовавшим накануне с доктором Генрихом Александровичем Розеном, бывшим соседом Натансона, был Нежин. Смутные воспоминания Розена о проблеме, над которой работал Натансон, щедро приправленные скепсисом ортодоксального материалиста, насторожили его: нелепым казалось самоубийство сорокапятилетнего ученого, одержимого идей спасения человечества, из-за «какой-то музыкантши». Уточнив у соседей имя и фамилию неверной жены Натансона, Нежин принялся выяснять подробности его похорон. Закрытый гроб, отсутствие в деле заключения и протокола опознания оставляли вопрос о его смерти открытым, но главным, что вызывало подозрения чекиста, было почти точное соответствие замысла ученого в начале семидесятых воплощению, относившемуся к 1986 году. Осуществить надуманное Натансоном могли, конечно, его ученики или соратники, данными о которых следствие пока не располагало (за исключением одной фамилии, неточно названной Розеном — «не то Корсак, не то Корбут… что-то в этом роде»). Найти их в архивах РАН было делом несложным, однако для начала Нежин решил отработать по следственному плану все, что подтверждалось к настоящему времени документально и не подлежало сомнению, а именно психиатрическую больницу, где Натансон проходил курс лечения, и «музыкантшу», по состоянию на 1975 год — Натансон Валентину Иосифовну.
— Н-да-с, н-да-с, — женоподобный, расплывшийся вследствие нарушения обмена веществ врач-психиатр Чижик, с трудом дотянувшись пухлой ручкой до затылка, почесал плешивую голову. — Диагноз, как говорится, обширный, в смысле — обтекаемый-с… — он вернул Нежину, с которым встречался не впервые, заключение судебно-психиатрической экспертизы.