Сергей покосился на штатских и офицеров под тентом и с удивлением отметил удовлетворение на их лицах. Бойцы, по-видимому, были новичками и на определенном этапе тренировки отсутствие мастерства не смущало их командиров.
От того, что его вывели наконец наверх, от соседства с начальством и общего бодрого настроения, не предвещавшего неприятностей, на сердце вдруг полегчало и даже мелькнула надежда, что все это опять-таки проверка, что он ничего не называл, и не было никакого допроса и никакого «Кода», а протокол заполнен теми, кто был в курсе дела. Он, Сергей Крильчук, находится сейчас на территории какой-то секретной базы по подготовке спецподразделений в составе Минобороны или ФСК. Его отобрали для выполнения особого задания, а перед этим ему придется пройти испытание на выносливость, силу духа и преданность Родине…
Всякий раз после разговора с коллегами Филонова на душе у Петра оставался неприятный осадок. Каждый, с кем он беседовал, глядел на следователя с неприязненно-высокомерной усмешкой — знаем, дескать, вашу «ситуэйшн», лицемеры… Крутитесь, крутитесь, а мы вам за это платим… Казалось, расследование только нарушает их планы, выбивает из-под ног и без того зыбкую опору, лишая козырей оппозиционеров и заставляя сторонников напрягать извилины в поисках новых аргументов в пользу избранного курса: захлестнувшая страну преступность была выгодна и тем, и другим, а юстиция в лице следователя Швеца становилась камнем преткновения на пересечении их шляхов.
Сразу после разговора с Двинским-младшим Петр встретился с председателем депутатской Комиссии по экологии Мироном Балюцким. «Если святой отец поведал Филонову об исчезновении своей малой родины и заражении приднепровской территории, то сделал это явно в приватной беседе, — рассудил Петр. — Тайну полигона никто не обнародовал, расписка Двинского оставалась в силе, и едва ли священник обращался к нему официально. Тем более что компенсацию от государства получил с лихвой. Да и в отношении полузашифрованной записи в депутатском блокноте Каменев, пожалуй, прав: похоже, Филонов знал, чем пахнет подобный интерес к аварии, а может, отец Василий просил не упоминать его, опасаясь за судьбу детей. Кто-то очень не хочет огласки той аварии, раз пошел нва крайние меры…»
Мирон Балюцкий, неприятный тип с бородкой клинышком и дон-кихотскими усами, всем своим видом и манерой общения воплощал высокомерие.
— Это что. допрос? — поспешил он поставить следователя на место («Куда ты в калашный-то ряд со свиным рылом, ищейка?» — прочитал его мысли Петр).