Двое побежали. Довольные зрители, смеясь, стали расходиться.
— Хорошо, Шериф, — Женька потрепал друга по спине и направился к машине. — Садись вперед, заслужил, — сказал он, распахнув перед ним пассажирскую дверцу.
Сев за руль, достал «Кэмел», воткнул прикуриватель в гнездо.
— Их счастье, что нас с тобой дело ждет, да? Поехали, угостимся пломбиром!
Пес высунул язык и тяжело дышал, не сводя взгляда с остановившихся в ста метрах налетчиков, отчего казалось, что он улыбается.
«Одиннадцать часов ровно», — раздалось в салоне.
Начала возрастать активность цзи-юань — точки канала сердца.
— Здравствуй, Женечка!.. Ух ты, какой! — последние слова пожилой Танькиной соседки тети Гали относились к Шерифу. Женька поднимался по знакомой лестнице подъезда, в котором даже запах остался, кажется, неизменным со времен его юности. Сверху доносилась старенькая мелодия — ветеран дядя Сеня крутил пластинки.
— Здрасьте, теть Галь, как здоровьице?
— Слава богу, пенсия, вот только маловата, — соседка остановилась передохнуть. — Как думаешь, вымрем?
— Вымрете, теть Галь, обязательно вымрете, — пообещал Женька и протянул ей одну из шести порций эскимо, которые нес в руке наподобие букета, — если не будете есть мороженого.
— А если буду? — засмеялась она.
— Тогда все равно вымрете, только очень не скоро.
Соседка взяла гостинец.
— Спасибо, Женечка.
— На здоровье…
Дверь отворила сестра.
— Звоню, звоню, — чмокнув ее в щеку, сказал Женька вместо приветствия. — У вас что, телефон не работает?
— Да со вчерашнего дня уже. Вечером обещал мастер прийти.
Из комнаты вышел Мишка.
— Здорово, дядя Женя!
— Привет!..
Шериф упал у Мишкиных ног, племянник повалился рядом, смеясь и приговаривая ласковые слова. Женька, разувшись, юркнул в ванную — начавшее таять мороженое запачкало руки.
— Положи пару порций Шерифу, — распорядился он оттуда, перекрикивая шум льющейся воды. — Я ему обещал. А папа где? — спросил у Мишки, появившись в гостиной.
— На службе.
«Прохор — птичка дорогая, берегите попугая!» — раздался голос из подвешенной к потолку клетки.
— Привет, Прошка, — качнул Женька клетку, заставив птицу испуганно соскочить с жердочки.
«Ложись!» — закричал попугай неожиданно громко.
В прошлом году Танька вышла замуж за сорокалетнего майора, в общем, неплохого мужика, дослужившегося было до полковника, но разжалованного за пьянку. Перед женитьбой Зина (так в кругу новой семьи звали Зиновия) «закодировался» по собственной воле и с Танькиного согласия, и теперь спиртного не употреблял, все свободное время посвящая жене и приемному сыну. В Мишке он души не чаял, никогда не повышал голоса и тащил в дом все, включая корм Прохору, а так как он служил в отделе снабжения Генштаба, продукты у них не переводились. Да и Танька за этот год изменилась к лучшему, стала умиротвореннее и покладистей с приходом хозяина и достатка.