— Мне, собственно, все равно, что она думает. Пятьсот тысяч.
Я подняла брови:
— Ого.
Артур самодовольно ухмыльнулся, смущение как рукой сняло. Как будто упоминание о такой крупной сумме придало ему уверенности.
— И это не все, — сказал он.
Мы с Элом ждали.
— У меня контракт на написание книги, — Артур сделал эффектную паузу. — Один миллион шестьсот тысяч баксов. Только на продажу в США.
— Ты собираешься писать книгу?
— О нашей жизни с Лили. Каково жить с такими людьми. У которых такое прошлое.
Эл сделал еще шаг:
— И вы обговорили это с вашими адвокатами, верно ли?
Я кивнула:
— Тебе следует это сделать. Существуют законы об ответственности за распространение клеветы. Ты же понимаешь.
— Идите к черту, — он захлопнул дверь перед нашим носом.
Эл пожал плечами, развернулся и начал спускаться. Я последовала за ним.
— Ее адвокаты подадут на него в суд. Постараются получить судебный запрет, — сказала я.
— Думаешь, им удастся?
Я покачала головой:
— Наверное, нет. Он имеет право писать об их жизни. И вообще о чем хочет, если не станет обвинять ее в том, чего она не совершала. И исковое заявление можно подать только в случае клеветы.
— В этом-то и вопрос, верно?
Я кивнула. Да, это вопрос. Артур по меньшей мере намекнет, что Лили причастна к смерти Хло. Это будет клеветой или нет?
Я набрала номер Лили на мобильнике. Телефон звонил и звонил, но никто не брал трубку. Видимо, она его выключила.
— Самое ужасное то, что теперь ясно — это не он, — вздохнула я.
— Не он убил?
— И не он шантажировал.
Эл кивнул:
— Он побоялся бы, что его разоблачат, и не стал бы рисковать.
— Вот именно.
— Ну, и куда теперь? — спросил Эл.
— К Вассерману, — ответила я. — А что нам остается?
Адвокат сидел у себя в кабинете. На его обычно безупречном столе были разбросаны копии «Дэйли Инкуайрер».
— Эл Хоки, я полагаю, — произнес Вассерман. Сильная рука Эла исчезла в огромной ладони адвоката.
— Читали? — я указала на газеты.
Он кивнул:
— Завтра об этом напишут все. Им не понравится, что «Инкуайрер» опередила их, и они постараются украсить историю новыми подробностями.
Я вздохнула:
— Как вы собираетесь этим воспользоваться?
— Мы не станем утверждать, будто ничего не было. А ее выставили в невыгодном свете. И наша задача — постараться убедить присяжных, что она действовала одна, а наш клиент ни в чем не участвовал.
— То есть вы на этом будете строить защиту? Что виновата Лили? — спросила я, хотя уже знала, что именно так и будет.
— Да.
— То есть я не смогу больше получать от нее деньги.
Он покачал головой:
— Все, что теперь нужно моей фирме — это новое дело ради общественного блага. Что касается вас обоих, вы тоже не станете продолжать работу. Вы также не сможете брать у нее деньги, и я абсолютно уверен, не захотите работать бесплатно. Не говоря уже о некоторой нравственной дилемме.