Вместо этого он обнаружил, что думает о ней в самые неподходящие моменты. А ночи? Ну, сны сделались невероятно приятными. Ему стало трудно отрываться от них, пробуждаясь.
— Милорд?
Он вздрогнул, возвращаясь к действительности. Юная особа, которую он сопровождал в дом, выдернула свою руку. Он отпустил ее, и она, спотыкаясь, пошла прочь. Ее бровки раздраженно хмурились.
— Благодарю вас, милорд. Это был чрезвычайно приятный день, — произнесла она.
Он рассеянно кивнул. Перед его глазами стояло лицо Мередит. Улыбающееся. Смеющееся. Заставляющее забыть все беды, пусть даже на короткое время.
Война с самим собой была проиграна. Тристан должен встретиться с ней.
Он шел к лестнице, когда его остановил голос Филиппа:
— Тристан?
Он удивленно обернулся иувидел перед собой друга.
— Да? — спросил он.
— Ты не слышал, как я окликнул тебя, — сказал Филипп.
Тристан тяжело вздохнул. Это стало проблемой. Когда он думал о Мередит, все остальное переставало существовать. А ведь он был так близок к окончанию безумия, в которое превратилась его жизнь. Позволить чему угодно отвлечь его от задуманного было бы опасной ошибкой.
— Нет. — Он извиняюще пожал плечами. — Сожалею. Очевидно, я… отвлекся.
— Очевидно. — Голос Филиппа выдавал обеспокоенность, глаза ждали взгляда Тристана. — Мы не могли бы переговорить?
Тристан посмотрел на лестницу. Его, как матросов к поющим сиренам, неудержимо тянуло видеть Мередит.
— Нельзя ли немного обождать? Я надеялся взглянуть, как там Мередит… — Он едва не чертыхнулся. — Как там леди Нордем. Она уже два дня неважно себя чувствует.
Филипп сжал челюсти:
— Мне представляется, леди Нордем полностью оправилась, каким бы недугом она ни страдала. Я видел ее сегодня днем.
— Вот как? Очень хорошо, — успокоился Тристан.
— Она выходила из твоего кабинета, Тристан.
Эти слова взорвали окружающий его туман. Мысленно он пробежал глазами по тем вещам в своем кабинете, которые не должны были видеть ни Мередит, ни кто-либо другой из тех, кто был ему дорог. Весь обратившись во внимание, он указал Филиппу на дверь в малую гостиную.
Закрыв за собой дверь и убедившись, что в комнате нет ни гостей, ни слуг, Тристан бросил:
— Рассказывай.
Филипп вздохнул, очевидно, сожалея о том, что должен сказать. Сердце у Тристана упало.
— Я думаю, ее светлость обыскивала твой кабинет, — предположил Баркли.
Тристан опустился на ближайший диванчик.
— Что ты имеешь в виду? Зачем ей это? Филипп пожал плечами:
— Хотел бы я знать.
— Тогда почему такое обвинение? — В голосе Тристана появились резкие нотки, с этим он ничего не мог поделать.