– Тебе легкая полнота даже идет!
– Врешь, обманщик! Знаю я тебя!
– Ну, когда я тебе врал? – притворно обиделся Ефим.
– Всегда! – засмеялась Галя и, словно бы, ненароком, прижалась к нему круглым теплым плечом.
Ночь свежо дышала созревающими колосовскими огурцами и стучала идущими сквозь нее составами.
Они поднялись на виадук и остановились у его гладких перил.
Перед ними блестел огнями вокзал, а позади высился черной громадой Институт. Света на его этажах не было. И только в комендантской башне горели лимонным светом высокие бойницы окон.
– Ефим, ты, наверное, сердишься? – спросила Галина.
– Почему это я должен сердиться?
– Ну, думаешь, вот баба наглая, из-за стола выдернула…
– Да, ну, Галя, не выдумывай! – вежливо соврал майор.
Внизу поблескивали отраженным светом железнодорожные рельсы. Их геометрические линии уходили во тьму и тянулись в одну сторону – до Атлантического, в другую, до – Тихого океана.
Ефим посмотрел на парные стальные струны и, словно бы почувствовал пришедшую оттуда, с далеких краев континента, вибрацию океанских волн, бьющихся о бетонные причалы. Он даже ощутил, как в одном из океанов начинается шторм, а в другом приближается к берегу крутящийся смерч. Ефим тряхнул головой и повел плечами, чтобы погасить пришедшую из страшного далека дрожь.
Галина его состояние заметила, но истолковала по-своему.
Женщина придвинулась к нему и просунула под его руку свою.
Они спустились с виадука и направились к двухэтажному дому, предназначенному когда-то для директора Института и его заместителей. Теперь в его угловой квартире на втором этаже жил с супругой пенсионер Горынин. А в соседнем подъезде занимала просторные апартаменты бывшая заведующая столовой института, а ныне хозяйка солидной торгово-закупочной фирмы Галина Васильевна Стороженко.
– Зайдешь, ко мне? – спросила Галина.
– Зайду. Но позже. – ответил Ефим. – К Горынину еще надо заглянуть…
– Понятно. – вздохнула Галя. – А после зайдешь?
– После зайду! – пообещал майор.
Он проводил Галину до двери ее подъезда.
– Так, ты приходи, как освободишься! – сказала женщина. – Я буду ждать!
Ефиму показалось, что сказала искренне.
– Постараюсь! – ответил майор и направился к соседнему горынинскому подъезду.
Колосовская ночь дышала и звенела сверчками. Вокруг горящего на столбе круглого фонаря клубился переливающийся шар ночной мошкары. А в небе упрямо торчала Луна, зеленоватая, словно французский сыр «рокфор».
Ефим остановился на ступенях подъезда, вдохнул пахнущий огуречной свежестью воздух, и уже собрался открыть дверь, как его окликнули: