– Ой, Фима! Я вспомнила! Я же утюг не выключила! Я перед собранием домой заскакивала и платье гладила… А утюг не выключила! Меня Наташка отвлекла, она за мной забегала и с толку меня сбила… Точно!
Они неслись по ночным колосовским улицам со сверхчеловеческой скоростью. При этом Тамара успевала причитать и ругать себя последней дурой и распустехой. Ефим бежал молча, но в его голове рисовались картины дымящегося пепелища.
Когда они, задыхаясь, подбежали к Тамариному дому, он стоял целым и невредимым.
А вот утюг, действительно, оказался включенным. Железная подставка, на которой он стоял, дышала жаром, но сама гладильная доска, к счастью, загореться не успела.
– Хорошо, что Вика свои штаны гладить захотел! – смеялась Тамара. – Если бы он утюг не попросил, я бы про него и не вспомнила!
…Все это было где-то в прошлом. Ни института, ни полигона излучающих приборов, размещенного в круглой башне, давно уже не существовало.
Ясновидящая Тамара, подперев рукой голову, задумчиво смотрела на включенную лампу.
На станции призывно загудел локомотив.
Он манил за собой в какие-то счастливые края, но, на самом деле, обманывал. Он никого не собирался брать с собой.
– Фима, а вот скажи, честно только, я тебе на самом деле нравилась или ты просто так со мной? … Для своих секретных дел?… – опустив глаза, спросила колдунья.
– Конечно, нравилась! – не допускающим сомнения тоном произнес Ефим. – Ты мне и сейчас нравишься…
– Ой, врать! Ой, врать! – улыбнулась Тамара мокрыми глазами. – Чего ж ты к этой торговке побежал?
– Ну, что теперь об этом вспоминать, Тома? Сколько времени прошло…
– А я вот помню. – сказала женщина. – Я-то ничего не забыла.
15. Майор идет к инженеру
Пора было навестить инженера Контрибутова.
Ефим поднялся на виадук и остановился, опершись на решетчатое ограждение. Слева от него был Тихий океан, справа – Атлантический.
Но они были далеко. А рядом грозно высился бывший Институт, похожий на таинственный средневековый замок. Если же посмотреть прямо перед собой, то совсем недалеко, метрах в двухстах, в железнодорожном тупике, краснел сквозь тополиные кроны пожарный поезд.
Майор смотрел на загоревшиеся светом заходящего солнца окна железнодорожного вокзала.
Наступал вечер.
Нигде так не охватывает по вечерам грусть, как в маленьком городе или поселке. Особенно, если у тебя нет в нем своего дома. В первые дни службы он часто стоял вот так же на виадуке, смотрел на горящие то алым, то лимонным, то стальным светом окна станционных построек, на проносящиеся внизу поезда и ему было очень грустно. Хотелось в город, где были привычные улицы, друзья, подруги и даже в будний день вечерами не ждало одиночество.