— Тот, кто в старости одинок, так же несчастен, как бедняк, которому некому пожаловаться, — сказал юноша, стараясь унять горлопанов. — Молодым положено относиться к старшим с почтением. Сам государь должен бы пожалеть столь почтенного старца, а власти — дать ему денег.
— Скажите какой добряк выискался! — крикнул один из бездельников. — Вот и возьми его себе в папаши. Ну-ка, выкладывай десять лянов!
— Что же, — проговорил юноша. — Это можно. С виду он человек порядочный. Одного я боюсь: вдруг объявятся у него родственники и он уйдет от меня. Другое дело, если бы он дал согласие жить со мной до самой своей кончины. Родителей у меня нет, и я охотно взял бы его в приемные отцы. Может, лет через сто кто-нибудь вспомнит, что жил-де на свете юноша, явивший сострадание к одинокому старцу.
— Нет у меня родни, — сказал Инь. — Один я как перст. К тому же в бумаге сказано, что раскаиваться никому не придется. Если ты и вправду решил меня взять к себе, живей выкладывай деньги!
— Зачем тебе деньги? — закричали вокруг. — Ведь теперь будет кому о тебе заботиться!
— Не скрою, почтенные! Бедняка, такого как я, насытить почти невозможно. Кроме обычной еды — мяса, вина и чая, — я люблю еще и полакомиться. Нравилось мне, грешнику, жить на широкую ногу, всласть поесть, вот почему я оказался в столь бедственном положении. Привередничать я вначале не стану. Поживу у него месяц-другой, а когда мы друг к другу привыкнем, притремся, тогда и буду требовать. На то я и отец.
Многих возмутили такие речи. Почему юноша его не одернет? Но юноша не только не возмущался, а слушал старика с одобрением. Раз тот явил к нему милость, значит, непременно полюбит его как родного сына. Он пригласил Иня в питейное заведение, заказал полный стол закусок и велел подогреть чайник лучшего вина. Во время застолья они познакомились ближе.
Молодые бездельники пришли в питейное заведение вслед за ними, будто бы пропустить чарку-другую. На самом же деле им не терпелось посмотреть, что будет дальше. Старик сидел на почетном месте, и юноша оказывал ему всяческие знаки внимания, как почтительный сын своему родителю. После трапезы он достал из кармана шестнадцать серебряных лянов и протянул Иню.
— К этой сумме я прибавил еще шесть лянов. Прошу вас принять их и тратить по собственному усмотрению, хотите — на еду или на что-то другое, это ваше дело. И живите себе на здоровье, хоть до ста лет!
Инь, нимало не смущаясь, взял серебро и протянул юноше купчую.
— А это моя закладная. Спрячь-ка ее как доказательство совершенной сделки!