— Что еще?
Глаза его расширяются от страха.
— Ну, по мужской части. Ничего не чувствую… ну, спереди.
Поезд медленно трогается и покачивается, пока натягиваются сцепки.
— Отправляемся. Давай-ка выходи, — командует Граф, похлопывая меня по плечу. Он подходит к двери и манит меня к себе.
— Я проеду этот перегон с вами, — протестую я.
— Нельзя.
— Почему?
— Если кто прознает, что ты якшаешься с рабочими, то тебя — хотя скорее их — отсюда сбросят.
— Черт возьми, Граф, разве ты не из охраны? Скажи им, чтобы держали язык за зубами.
— Я еду в основном составе. Это участок Черныша, — манит он меня все настойчивей. — А ну, пошел!
Я смотрю в глаза Верблюду. В них читается страх, даже мольба.
— Мне нужно идти, — говорю я, — но в Дубьюке я вернусь. Все будет в порядке. Вызовем вам врача.
— Денег-то у меня нет.
— Ничего, разберемся.
— А ну, пошел отсюда! — кричит Граф.
Я кладу старику руку на плечо.
— Что-нибудь обязательно придумаем. Договорились?
Верблюд моргает слезящимися глазами.
— Договорились?
Он кивает. Всего один раз.
Я поднимаюсь с колен и шагаю к выходу.
— Вот те на! — пейзаж проносится мимо с такой скоростью, что я не верю своим глазам. — А поезд-то разгоняется куда быстрей, чем я думал.
— И дальше будет в том же духе, — добавляет Граф, кладя квадратную ладонь мне на шею и выпихивая меня из вагона.
— Что за черт! — ору я, размахивая руками, словно ветряная мельница. Ударившись о насыпь, я переворачиваюсь на бок. Рядом со мной плюхается еще одно тело.
— Ну что, убедился? — говорит Граф, поднимаясь и отряхивая зад. — Говорил же я тебе, плохо ему.
Я пялюсь на него в изумлении.
— В чем дело-то? — озадаченно спрашивает он.
— Да так, ни в чем, — я встаю и отряхиваю с одежды пыль и гравий.
— Уходи скорее. Тебе лучше вернуться, пока тебя здесь не заметили.
— Скажешь им, что я осматривал грузовых лошадок.
— А. Ну да. Хорошая мысль. Вот потому-то ты Док, а я — нет.
Я поворачиваю голову, но лицо у него совершенно бесхитростное. Махнув на него рукой, я направляюсь в сторону основного состава.
— В чем дело? — кричит он мне вслед. — Чего качаешь головой, Док?
— И что там случилось? — спрашивает Уолтер, когда я вхожу.
— Ничего.
— Да ладно. Я же все слышал. Колись, «Док»!
Я колеблюсь.
— Ну, один человек в Передовом отряде заболел.
— Да это и так понятно. Скажи лучше, как ты его находишь.
— Он боится. И, сказать по правде, это не его вина. Я бы показал его врачу, но мы оба без гроша в кармане.
— Это ненадолго. Завтра получка. А симптомы-то у него какие?
— Не чувствует рук и ног, и… ну, и еще кое-чего.
— Чего?
Я опускаю взгляд.