– Слушай, девочка, а ты думаешь, камера смертников, где я сидел десять лет назад, была более подходящим местом для таких бесед? Сиди тихо. Я сейчас тебе расскажу что-то очень важное. Не перебивай. Потом можешь все забыть. Можешь считать меня идиотом. Можешь… Но сейчас ты выслушаешь. Поняла? – Влас разжал руку.
– Поняла, – робко ответила Василиса, оцепенев от неожиданной властности странного гостя.
Глава одиннадцатая.
Иеромонах Серафим
Лучи заходящего солнца преломлялись в длинных сосульках и, превращаясь в солнечных зайчиков, мельтешили на крыльце приходской избушки. Кот Абрикос с интересом наблюдал за игрой света и время от времени пытался поймать лапой солнечных проказников, но они проскальзывали между когтями.
Абрикос был под стать своему хозяину иеромонаху Серафиму: такой же добродушный, дородный и пушистый (у хозяина были пышные волосы, затянутые в косу, и окладистая, как у преподобного Максима Грека, борода с проседью). Только возраст у них был разный: Абрикос был еще довольно молод, а отцу Серафиму недавно исполнилось шестьдесят четыре.
Ступая вразвалочку, отец Серафим поднялся на крыльцо избушки. Затем он, как на картине "Три богатыря", осмотрел из-под руки заснеженные просторы этой безлюдной в зимнее время подмосковной местности. Улыбнулся. Вздохнул о чем-то своем. Перекрестился на стоящую рядом деревянную церквушку, выкрашенную в нежно-зеленый цвет.
– Красота-то какая. Благодать Господня… – задумчиво произнес он и весело обратился к коту: – Эй, Абрикос, экий ты, брат, ленивец! Твой настоятель, понимаешь, и Богу помолился, и в поселок сходил, и снег почистил, и дров наколол, и еду тебе приготовил, а ты все "радуешься на ложе своем".
Абрикос встал, потянулся, выгнув спину дугой, и широко зевнул.
– Плохой из тебя послушник. Никудышный. Одно тебя и спасает, что других у меня нет.
Кот начал ластиться к хозяину.
– Ладно, не попрошайничай. Сейчас, сейчас вынесу тебе еду, потрапезничаешь.
Накормив кота на крыльце, отец Серафим вернулся в избушку, куда за ним увязался и Абрикос. Иеромонах заварил себе черного, как деготь, чая, налив кипяток из электрического самовара. Потом сел за письменный стол. Над столом в красном углу величественно возвышалась икона "Спас Благое Молчание". На ней был изображен Господь Иисус Христос – Отрок в блистающих золотым светом одеждах. Лик Его дышал свежестью юности.
Отец Серафим долго смотрел на икону, и, наконец, прошептал:
– Спас Благое Молчание. Начальник тишины. Похоже…
На письменном столе лежала истрепанная рукопись. То была средней толщины ученическая тетрадь с пожухшими листами, плотно исписанными, а кое-где и исчерканными чернильной ручкой. Во многих местах чернила потекли. На обложке тетради было красиво выведено название: "Начальник тишины". Автор указан не был. Внизу имелась надпись: "Начато 5 июля 1969 г. – окончено 5 июля 1975 г.".