И все равно, стоят сто лет такой жизни столько же, сколько десять лет нормальной? А я вот не знаю. В любом случае о чем это я задумался? Мне что, кто-то предлагает билет домой? Да и не поехал бы я прямо сейчас по любому билету, как на духу говорю, не могу сейчас. У меня вот женщина сидит напротив, от которой не смог бы уехать, не поняв, что это такое между нами было, и было ли вообще. Если исключить ее из этого уравнения, то мир бывший все же перевесит. Я обычный человек, не герой великий, мне такой авантюрности надо в меру, поиграть да и бросить, а вот жить на обреченной помойке страшновато. Но если Настю не исключать, выбор усложняется неимоверно. Да, да, второй день знакомы, но уже вот так – как хочешь, так и понимай.
– А… точно отсюда никто не выбирался? – спросил я.
– Ну как кто-то может точно знать? – удивилась она вопросу. – Если кто-то провалился отсюда обратно, то он же записки не оставит, верно? Бывает, что люди исчезают, но обычно за пределами города. Может, кто-то и вырвался – у кого теперь спросишь?
– А в городе не исчезают?
– Нет, вроде бы не слышала. Гибнут время от времени – или твари нападают, или в драках, или еще что… здесь все нервные, случается и поножовщина, и стреляют друг друга.
– Часто?
– Не часто, но слышишь время от времени, – ответила она. – Коммуналки, общаги, скудость жизни, опасность постоянная – срываются. Самоубийств хватает, многие пьют как… не знаю кто. Тут уже ночлежки-рюмочные появились. Сначала Администрация их прикрыла, а потом вышло, что много работяг упиваются так, что до дому дойти не могут, ну и гибнут в темноте. Решили, что пусть так, хоть это больше свинарники напоминает. Говорят, что раньше в общежитиях спиртное пытались запрещать, но тоже плохо закончилось – вплоть до того, что стреляли в проверяющих, когда те по комнатам шастали. Теперь вроде даже продают в буфетах. Так?
– Продают, – кивнул я, – но не видел, чтобы в общаге очень уж керосинили, все в меру вроде бы.
– Это потому что ваши вроде как в почете в городе и народ душевно покрепче подбирается. Да и стресс житейский стрессом на службе перебивается. А глянь на общаги шахтерские, металлургического, путейские – это же страх сплошной. Люди все из будущего, большинство к такой жизни не привыкли. И у всех там семьи, друзья, какая-то жизнь налаженная, и вдруг так за шкирку – и прямо в корыто с помоями.
Она вздохнула, еще отпила из стакана, затем продолжила:
– Кто-то, например, в банке сидел, а тут его – раз, и кочегаром, потому что другой работы для него нет. И общага холодная и мрачная, и запойная пьянь кругом, такие же депрессивные. И семья своя неизвестно где. Многие так сразу вешались, каждый ли выдержит?