– Площадь, – сказал Иван, пристроившийся теперь с пулеметом, глядя вперед, в соседний триплекс.
– Ага, – подтвердил я, опознав памятник посреди грязного, голого газона.
До площади осталось всего ничего – просто ехали мы теперь очень медленно, настороженно и опасливо.
– Справа, двухэтажное? – уточнил Федька.
– Ага, – вновь ответил я. – Давай как планировали…
Подъезды-подходы мы вчера на бумажке чертили и при помощи спичечного коробка и толстой книги на столе отрабатывали. Нас, если честно говорить, для такой поездки маловато – надо бы две машины вообще-то и человек эдак семь-восемь народу. Иван, оказывается, как он мне сказал, Милославскому на это намекал, это не я один такой умный, – но тот предложил эту тему больше не обсуждать: мол, и так достаточно. Из чего вывод сделался такой, что профессору надо изо всех сил сохранять секретность. И так как сам факт поездки вроде бы не замалчивался, вчера вон целое заседание по этому поводу было, – с предметом поисков что-то не так. Для меня не так, для Милославского с Иваном, может, и все нормально: тот же Иван на вопрос: что искать? – отвечает уклончиво: мол, мне беспокоиться незачем, он сам займется, что подразумевает под собой предложение со свиным рылом в калашный ряд не залезать. Да и с самого начала было понятно, что искать будем нечто конкретное, в «жужу» целиком никакой архив не влезет, а разбирать его по папочке вблизи Тьмы нам тоже никто не даст: время очень ограничено.
– Блин, сколько добра пропадает, – вдруг сказал Федька.
– Это какого? – не понял я.
Нам по дороге даже машин почти не попадалось: то ли не было их здесь особо, то ли уже вывез кто другой. Так, дома да заборы, уродливые деревья да клочья тумана.
– Ты че? – удивился он. – От города ЛЭП идет к шахтам, там на одних проводах озолотиться можно. Лампочек кругом полно небось. Да и вообще пошариться… тут же поле нехоженое, непаханое.
– Федь, давай ты сейчас по делу думай, а, – попросил его Иван. – Дело сделаем, отдыхать будешь – езжай куда хочешь, но сейчас об этом не надоть, хорошо?
– Как скажешь – никакой в тебе поэзии, – вздохнул Федька.
– Рули давай, поэт, – посоветовал ему Иван.
«Жужа» выкатилась на круглую площадь, описала по ней круг, фыркая дымом из выхлопных труб и объехав памятник, давая нам возможность оглядеться, затем встала, качнувшись взад-вперед, развернулась на месте с аптекарской точностью и задом лихо подкатила к невысокому крыльцу дома, на стене которого висела бордового цвета табличка с золотистыми буквами: «Районный отдел Народного комиссариата внутренних дел (НКВД)»