– Если бы я был секреткой, то где бы я был? – поерничал я, чтобы заглушить все бултыхающийся внутри меня страх.
Шаги по плитке, которой выстлан пол, гулкие, неправдоподобно громкие, рвущие нависшую тишину. Тут уже много лет небось никто не ходил: вон какая пыль на полу скопилась, в боковом свете ее очень хорошо видно, и ни следа на ней, тут даже стены к молчанию привыкли, – а теперь мы шляться давай.
Вестибюль уперся в коридор с дверями в обе стороны. На одной двери ничего, на второй – табличка «Посторонним вход строго воспрещен!».
– А не туда нам? – поинтересовался я.
– Откуда я знаю? – пожал плечами Иван. – Подвала здесь нет, насколько я понял, а вот во флигеле во дворе что?
– Без понятия, – честно ответил я. – Двор есть, флигель есть – это все, что видел сверху.
Подергали дверь с табличкой, она оказалась открыта, пропустив нас в сумрачный коридор, с каждой стороны которого было по три двери. На ближайшей от нас слева, металлической, с откидным окошком, была табличка «Оружейная комната». Сама дверь распахнута настежь.
– Гляну, – сказал я Ивану, предчувствуя разочарование.
– Ну глянь…
Предчувствия меня не обманули: здесь были до нас и всю оружейку вынесли. Пустые шкафы-пирамиды с распахнутыми дверцами, столы – и больше ничего. А ведь на стенах плакаты про сборку и разборку ППШ и ТТ. Очень огорчительно, потому как я бы с радостью свой МП-40 на ППШ сменял.
– Ну что? – спросил Иван, когда я опять вышел в коридор.
– Пусто, до нас тут были.
– Адаптанты небось, про мародеров в этих краях я не слышал, – сказал он, после чего добавил: – Вон и секретка, в конце коридора.
– Ну так пошли, – пожал я плечами. – Надеюсь, что оттуда не вынесли ничего.
Дверь с табличкой «Машинопись», затем еще одна, без всяких надписей, следом «Хозотдел», взломанная и распахнутая, и уже последняя – «Секретная часть».
– Заперто, – сказал Иван, ухватившись за ручку.
– Да она вообще-то хлипкая, – постучал я по филенке. – Давай ломиком попробуем.
– Последи, – кивнул Иван, выдергивая из рюкзака, из-за спины, неслабый изогнутый ломик-гвоздодер.
Пока у меня за спиной трещало дерево, я стоял к Ивану спиной, уставив ствол автомата в коридор. Опасности вроде бы не было, но черт его знает, кто сюда на шум может заглянуть: лучше уж не рисковать.
Дверь подалась, Иван выругался, отскочив назад.
– Трава, мать ее…
В свете фонарей разглядели, что попали мы не в саму секретную часть, а лишь в тамбур. Тамбур, в который не попадало ни луча света и который сплошняком зарос темной травой. Под ярким светом фонарей, лучами которых мы водили по ее листьям как струями из брандспойта по языками пламени она быстро становилась серой и осыпалась невесомыми хлопьями на пол.