— Выйди, — сказал «дед».
Жора-штурман принял у меня штурвал.
— Разбуди там Фирстова.
Когда я выходил, кеп сказал «деду»:
— Ты еще про шотландца заикаешься. А мы и без сетей-то, оказывается, не выгребали…
Я шел напрямик, от волны уже не спасался. Даже подумалось: а пусть смоет к чертям. Вот именно, к чертям собачьим. Меня еще с вахты не выгоняли.
В кубрике еле светился плафон. Карты валялись на полу. Не знаю, чем они там кончили, Турка с Серегой, кто кого.
Я растолкал Серегу, он сказал: "Ага, сейчас иду" — и опять заснул. Я его стащил с верхней койки на стол. Он покачался, спросил с закрытыми глазами:
— Идем куда-нибудь?
— К базе.
Я сунул ему в зубы папиросу и зажег. Он затянулся и совсем очухался, стал одеваться. Я его выпроводил и полез к себе в койку.
— Сень, — вдруг спросил Митрохин, — что там на мостике говорят: потонем мы?
Тут я немножко взбесился:
— А что на мостике, больше твоего знают? Свой «голубятник» не работает?
Он не обиделся. Сказал мне печально:
— А я, знаешь, письмо нашел в телогрейке. Свое, домой. Хотел на базе отдать и забыл.
— Ну, братана ты хоть встретил.
— Да. С ним-то я попрощался. А баба письма не получит.
— Ты спи давай. Хочешь — я свет вырублю?
— Не надо.
— Ты ж не заснешь со светом.
— Я и так не засну. А со светом все-таки легче.
Я лег в койку и вытянулся. Устал я, как ни разу в жизни.
— Слушай, — я вдруг спросил, сам от себя не ждал. — А ты почему с открытыми глазами спишь? Ты это знаешь?
— Знаю. Это давно у меня. Я уже тонул раз. И так же вот свет погас. Потом даже в психическую попал.
— Ну, ведь тогда же все-таки спасся. Может, и теперь…
— Сколько ж веревочке виться, Сеня?
Он что-то начал рассказывать мне, про какие-то свои предчувствия, но я уж не слушал, дремал. И не мешало мне, что перекатывает в койке.
Сколько я проспал? Мне показалось — минуту. Так оно, верно, и было.
Я услышал — кто-то бежит, врывается в кап. И сапоги бацают по трапу, наши, полуболотные. Двадцать ступенек трапа — двадцать ударов мне в уши. И крик:
— Бичи! Подымайсь, есть работа на палубе! — Это Серега орал, как будто мертвых будил на кладбище. — Шотландец тонет! Шотландца идем спасать!