Граков отставил свой коньяк, поднялся. Прилипала тоже вскочил. Он теперь не знал, улыбаться ему или хмуриться. «Дед» напомнил:
— Марочный не забудьте.
— Жаль, — сказал Граков. — Не понял ты меня, Сергей Андреевич. Я к тебе с чистыми намерениями. А ты все же камень за пазухой таишь. Что и доказал наглядно.
И вдруг он, знаете, чего сделал? Наклонился к «деду» — низко-низко, обнял за плечи и сказал, так задушевно:
— Ну ладно, еще потолкуем. Сейчас ты, конечно, не в том состоянии…
Я поглядел, как они уходят. Коньяк свой они, конечно, нам оставили. Не такие дураки, с бутылкой через всю залу переть. Но я ошибся, что никто на нас не смотрит. Вся «Арктика» теперь глядела им вслед. И вся «Арктика» видела, как Граков обнимался с «дедом»… Мне странно вдруг показалось — а было это все на самом деле? Ведь не могло же быть! Но тут у меня в башке, наверно, стало туманиться. Я повернулся к «деду» — он себе отрезал мяса и прожевывал медленно, зубы у него были плохие, у всех у нас такие из-за нашей воды, и мне отчего-то жалко было на него смотреть.
— "Дед", а ведь он своего добился. Как же ты позволил?
Он взглянул хмуро и пододвинул мне фужер.
— Вот это допей и, пожалуй, хватит тебе сегодня.
— Скажи, а почему ты один сидишь в «Арктике»? К тебе ведь при нем не всякий подсядет.
— Я с тобой сижу, Алексеич. А глупости будешь пороть — ссядемся. Уяснил?
— Ладно, — я кивнул. — Ты посидишь еще? — Минут десять, не больше.
— Почему так спешишь?
— А как раз Марья Васильевна моя вещички собрала, сидит теперь скучает. Надо же и с ней напоследок посидеть.
— Понимаешь, ко мне одна девка придет. Просила, чтоб я с тобой познакомил.
"Дед" улыбнулся.
— Что-то давно они насчет этого не просят.
— Ну, не просила, я сам хочу. Подождешь?
Я пошел в вестибюль. Гардеробщик уже и двери заложил жердиной, а сам в окошко смотрел на улицу.
— Не подошли. Напрасно беспокоитесь, я не ошибусь.
Я ему хотел дать трешку.
— Вот это лишнее. Я ту еще не отработал. Пожалте в залу.
Те чудаки на эстраде уже качались в тумане, а все старались — как будто их кто-то слушал. Гомон стоял, как на базаре. «Дед» уже расплачивался с официанткой, вручил ей «Арарат» и туда показал, на граковский столик. Она покивала, однако не понесла, спрятала в шкафчик.
— Опаздывает? спросил «дед». — Марафет наводит. У них это долго.
— Нет, я повалился на стул. — Вообще не придет.
— Почему знаешь?
— Потому что… сука.
— Ну, ты совсем хорош! Может, ей со мной знакомиться расхотелось. «Дед» поглядел на часы. — На воздух со мной не выйдешь?
— Посижу еще. — Жутко мне стыдно было перед «дедом»: зачем я ее так назвал? — Дождусь все-таки. Ничего, я в порядке. Правду говорю, в порядке.