— Мы ж не за границей.
— Тем более. Значит, себя грабим. Кто это приказал?
— Кто шланг давал, сказал — мытьевая.
— Персонально кто? Не помните. Как же так получается? А черт ого знает, как это получается. Все руками махали.
— Что ж теперь, — говорю, — обратно ее качать? Тоже ведь деньги. Народные. Государственные. Опять же, чище помоемся. Тоже ведь проблема!
Озадачился в шляпе.
— Да мне-то, собственно… Только если все начнут питьевую… Непорядок! Вот как мы это определим.
Махнул рукой и пошел. Минуты не прошло, как снова:
— Вахтенный!
Это из рубки старпом — его на отходе вахта. Стоял в окне, как портрет в раме, косил мне на палубу. А там, возле трюма, стоял некто — в барашковой шапке, в пальто с шарфом, в теплых галошах, руки за спиной, наблюдал за берегашами — как они бочки швыряют. Так, думаю, сейчас насчет кранцев будет заливать.
— Ты вахтенный?
Смотрел на меня холодными глазами и морщился. Капитан, конечно, кто же еще. Они всегда посреди палубы останавливаются, а говорить — не спешат. Капитану в море еще много чего придется сказать, ну, а когда он в первый раз ступает на палубу, спешить не надо, а надо сказать такое, чтобы запомнили. Чтоб прониклись.
— Скользко на палубе, вахтенный. Люди упадут и ноги переломают.
Так сразу и переломают. А я думал: он насчет кранцев.
— Сейчас, — говорю, — посыплю.
— Так. А чем будешь посыпать? Солью?
— Нет, говорю, — это инструкцией запрещено. Песком надо.
— А песок у тебя есть?
— Нет. Но достану.
— Новенький, а знаешь. Ну, действуй.
Сказал он свое капитанское слово и пошел к себе в каюту, легонько этак пошатываясь. А я взял лопату, пошел к бочке с солью и стал ее сыпать. Новенький, а знаю. И он тоже знает. Это один гений в газете написал, что от соли настил гниет. И напечатали. Не спросили только — а чем ее, палубу в море поливает, не солью? Потому что — борец за экономию. Как будто, если я ее песком посыплю, это дешевле выйдет. Песок зимой дороже, чем соль. А летом и посыпать не надо.
Ну вот, я и с этим покончил, больше никто меня не звал, и сел я на комингс трюма перекурить. Кто-то выполз из кубрика, пошатался в капе, к трюму подошел и встал над люком. Я вскочил и отодвинул его на полшага.
— Отодвигаешь меня? Ты главный тут?
— Не главный, но вахтенный. Свалишься — мне отвечать.
Тут одна бочка выпала из контейнера, еще с высоты, и раскололась по всем клепкам. Не знаю, отчего, так же и другие падали. Наверное, обруч был с перекалиной.
Он усмехнулся лениво и вдруг сгреб меня за куртку, задышал мне в лицо: гнилью зубной, да с перегаром.
— А я за бочки отвечаю, понял? Потому что я бондарь.