— Но у меня же…
— Без тебя справятся! Тащит Алик брезент.
— Алик, куда ты делся? Вот это — что за концы висят?
— Не знаю.
— А тебя и поставили, чтобы знать.
Распутался он с поводцами, лоб вытер. Теперь ему бондарь командует:
— Алик! А ну поди сюда. Обруча осаживать.
Бочек тридцать он задумал, бондарь, для первой выметки приготовить, и мы ему с Шуркой помогали. Справлялись вполне, салага нам был не нужен. Тут уже я не вытерпел.
— Иди назад, — я сказал Алику. — И стой, где стоишь. Всех командиров не слушай.
Бондарь усмехнулся, но смолчал, постукивал себе ручником по обручу. Руки он заголил до локтя — узловатые, как у гориллы, поросшие рыжим волосом. С отхода мы как-то с ним не сталкивались, я уже думал — он меня не запомнил. Но нет, застрял я у него в памяти.
— Ты жив еще, падло?
Улыбнулся мне — медленно и ласково. Глаза водянистые наполовину прикрыты веками.
— На, прими, — я ему откатил готовую бочку.
— И курточка твоя жива?
— В порядке. Мы чего с тобой не поделили?
— И в начальство пробиваешься?
Я засмеялся:
— Олух ты. В какое начальство? Над салагами?
— А приятно, когда щенки слушаются? Ты старайся, в боцмана вылезешь. Меня еще будешь гонять.
— Тебя-то я погонял бы!
А сами все грохаем по обручам. Шурка к нам прислушивался, потом спросил:
— Об чем травите, бичи? Мне непонятно.
— А нам, — я спросил, — думаешь, понятно?
Он поглядел подозрительно на нас обоих и сплюнул в море, через борт. Чайка тут же спикировала и взмыла — с обиженным криком.
— В таких ситуациях одному списываться надо. Советую.
— Пускай он, — говорю.
Бондарь ухмыльнулся и смолчал.
А салаги — я как-то вышел из капа, они меня не видели за мачтой, стояли одни на палубе, и Дима втолковывал Алику:
— …Природа, создавая нас двуногими, не учла, что мы еще будем моряками. Но есть один секрет. Шеф тебе не зря сказал: "Не смотреть на море". Обрати внимание, как они ходят по палубе. Она для них горизонт. На истинный горизонт не смотрят, а только на палубу. С ней наклоняются, с ней же и выпрямляются. А у тебя устает вестибулярный аппарат. И все время хочется за что-нибудь схватиться.
— Все ясно, Алик говорит, — и свежее дыхание пассата холодит нам кожу.
Ушли довольные. Только все за что-нибудь да хватались. А я встал на их место — интересно же, как это я хожу. И на что же я при этом смотрю? На палубу или на горизонт? Смотрел и вдруг сам за подстрельник схватился. А ну их в болото, так еще ходить разучишься.