А Вэл уже был здесь, рядом, и замахивался ножом на Конни. Она увернулась, но острие пропороло рукав. Покачнувшись, она ударилась спиной о бетонное ограждение эстакады. Под ногами, внизу, в мокром асфальте плясали огни проезжавших автомобилей.
Он подступил к ней снова. Ей удалось ухватить его за запястье, выворачивая изо всех сил руку, сжимавшую нож. Но он оказался намного сильнее, и уже клинок маячил в дюйме от ее лица. Он криво усмехнулся…
Она вывернулась, выбрасывая нож вверх, и лезвие рассекло ему подбородок. Кровь брызнула пульсирующими толчками прямо в лицо Конни. Она моргнула, закашлялась, издала звук отвращения. Но Вэл, похоже, этого не заметил. На его лице по-прежнему застыла эта идиотская ухмылка.
Внезапно ухмылка сменилась выражением замешательства. Винд, верхняя часть туловища которой тоже была разукрашена кровью Вэла, стояла прямо под ним. Нагнувшись, она схватила его за ноги и толкнула назад что было сил. Этого движения хватило, чтобы он потерял равновесие. Вэл с воплем перевалился через ограждение эстакады.
Он падал на шоссе, размахивая руками. Но до асфальта долететь ему, по сути, было не суждено. За мгновение до встречи с землей его тело перехватил несущийся могучий грузовик. Кабина врезалась в него, распластав крик, не говоря уж о самом теле.
Водитель ударил по тормозам, покрышки огромного грузовика протестующе завизжали. Но этого, разумеется, было далеко не достаточно. Тело Вэла полностью исчезло пол бесконечными рядами колес.
Конни и Винд в ужасе наблюдали за происшедшим. Внезапно небо расколола пурпурно-красная молния. И раздался вопль, какого они не слышали никогда в жизни. Вопль, исходящий из глубочайших глубин человеческой расы, полный ужаса, злобы и всего того, что человек предпочел бы забыть навсегда. Ослепительный свет, казалось, льется отовсюду.
Конни чувствовала, как он наполняет ее, пронизывает все ее существо, а затем возник тот самый омерзительный запах, который она помнила из далекого прошлого. Запах паленого. Все вокруг словно залило на мгновение красным цветом, и этот цвет запечатлелся в душе — как вспышка фотолампы оставляет свой след на сетчатке глаза. И она поняла, что в отличие от фотографических ощущений этот след останется в ней навсегда.
Дорога домой прошла в абсолютном молчании. Они лишь часто бросали друг на друга мимолетные взгляды. И каждая была убеждена, что прекрасно представляет, что хотела бы сказать другая.
Я предупреждала тебя, Винд! Я предупреждала и говорила тебе, но ты не слушала. Материнское чувство что-нибудь да значит. Но ты — ты мне не поверила, и я спасла твою несчастную задницу, глупая маленькая сучка. —