Я сажусь со свидетелем — даже с ветераном судебных баталий — и выкладываю все карты на стол. Начинаю примерно такими словами: «Знаете, быть свидетелем — непростая задача. Это трудно, ибо мы понимаем, что присяжные нас оценивают и могут нам не поверить, потому что будет давить оппонент. Здесь есть чего бояться». Но, помня о том, что нельзя просить человека сознаться в собственном страхе, если мы не можем сами это сделать, я могу продолжить примерно так: «Я знаю, что такое страх. Я всегда испытываю его, когда вхожу в зал суда. И когда вы будете давать показания, я буду тревожиться за вас, волноваться, смогу ли я задать нужный вопрос и не опротестует ли его противная сторона, а если опротестует, то удовлетворит ли судья этот протест. Может быть, я не нравлюсь судье. Может быть, он выскажет свои претензии и поставит меня в неловкое положение перед присяжными. Беспокоюсь, что буду долго соображать и мысли застопорятся. В зале суда я всегда чувствую одно и то же — страх. И это нормально. Страх держит меня в форме. Как ни странно, это мой союзник».
И только признавшись в собственном страхе, я начинаю говорить о страхе свидетеля. С обычным свидетелем разговор может продолжиться следующим образом: «Роберт, стоя перед судом, вы будете испытывать то же самое. Помните, чувство страха — это нормальное чувство, и его надо использовать нам на пользу, а не во вред». Свидетель начинает внимательно слушать. Теперь я могу продолжить так: «И когда вы встанете на свидетельское место, я спрошу вас о страхе. Хочу, чтобы вы сначала его почувствовали, а потом были абсолютно честны со мной». Я могу отрепетировать с ним свои вопросы, чтобы они его не испугали. Могу привести в пустой зал суда, чтобы он постоял на месте для свидетелей. Покажу, где сидят участники суда, чтобы он представил картину заранее, а не оказался внезапно перед судом впервые в качестве свидетеля.
Когда Роберта вызовут для дачи показаний, вопросы могут звучать так: «Роберт, что вы сейчас чувствуете?» Я объяснил ему, что, когда задам подобный вопрос, он должен подумать — столько, сколько ему необходимо, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях. Теперь он абсолютно правдиво ответит: «Наверное, я чувствую страх». «Я хочу, чтобы вы рассказали обо всем, чего боитесь». Судья подается вперед. Оппонент вот-вот заявит протест, но он не вполне уверен, будет ли он правильно понят присяжными, которым интересно узнать, чего же боится свидетель.
Роберт может сказать: «Я боюсь их», — и указать на присяжных.
«Присяжных?»
— «Да».
— «Почему вы их боитесь?»