Небольшие претензионные суды недостаточно популярны в этой стране, потому что широкая публика мало знакома с их процессуальными нормами. Нередко подведомственность претензионных судов поднимается до 5 или даже 10 тысяч долларов, поэтому обычные граждане могут прийти туда и подать иск корпорации или страховой компании, которые отказываются от справедливых выплат или пытаются обмануть при урегулировании споров. Разбирательство в этих судах осуществляется в упрощенном порядке, поэтому в них можно добиться правосудия в мелких делах.
Однако мелкие судебные дела могут быть принципиально важными. Страховые компании ненавидят претензионные суды, поэтому возбуждение дела против них вызывает немалое раздражение. Они очень не нравятся страховым компаниям, и нередко те уступают, лишь бы не доводить дело до суда. (Всегда встает вопрос цены. Нередко компаниям дешевле оплатить мелкие претензии, чем судиться.)
Но проблема остается: когда мы судимся с корпорацией, она ничему не учится, потому что не способна учиться, чувствовать или страдать. Если мы хотим подать в суд, чтобы отстоять справедливость, нужно судиться. Для корпорации справедливость, которой мы добиваемся, будет выражаться лишь в записи на каком-то непонятном счете, сделанной неизвестным служащим, находящимся, возможно, за тысячи миль от нас. Но эта наша справедливость, и она принадлежит нам.
Шансы на справедливость за пределами зала суда немного другие. Там служащий, выступающий перед менеджментом, или гражданин, представляющий свое дело перед городским советом, имеет такую же подготовку, как власть имущие. Тем не менее здесь тоже требуется обучение. Нельзя бежать марафон, не приведя себя в форму многодневными упорными тренировками.
Практика. Старый афоризм гласит, что критерием истины является практика. Адвокатами не рождаются — ими становятся. Мы совершенно правильно называем юриспруденцию юридической практикой, потому что, какими бы престижными ни были адвокатские школы, чему бы ни обучали там адвокатов, они становятся специалистами только в результате практики. Точно так же обстоят дела с хирургами.
По сей день после многих лет выступлений в суде я продолжаю практиковаться — иду в одиночестве по тропинке и пытаюсь изложить свое дело самым точным и ярким способом. Засыпая, слышу довод, который подсказывает внутренний голос, а просыпаясь, составляю более выразительную речь. Я беспрестанно проговариваю выступления перед женой и друзьями, стараясь как можно лучше изложить дело, подобрать глаголы — особенно глаголы! — которые придадут истории силу и живость. Я не говорю: «Он позвонил в Службу спасения». Я говорю: «Он бросился к телефону, сорвал трубку и молниеносно набрал номер Службы спасения».