— Итак, — подводя итоги совещания в штабе армии, сказал Жуков, — контрудар надо тщательно спланировать, рассчитать и обеспечить материально. Для этого нам понадобится не менее десяти-двенадцати дней. Особо обращаю ваше внимание на следующее: все должно проводиться втайне от противника. Режим оборонительных боев армии должен оставаться неизменным, следует так же, как и раньше, наносить врагу урон артиллерийским и минометным огнем, действиями стрелковых подразделений, использовать каждую возможность для улучшения своих позиций. Немцы ничего не должны заподозрить. Что же касается перегруппировки сил и средств и подтягивания резервов, то все это должно проводиться только в темное время суток, в режиме полного радиомолчания при максимальном сокращении телефонных переговоров.
Иван Никитич Руссиянов не мог знать, что генерал армии Жуков в разговоре с командующим 24-й армией Ракутиным вспомнил его добрым словом, вспомнил их совместную службу, высоко отозвался о его командирских и человеческих качествах. И сделал зарубку в своей цепкой рационально-расчетливой памяти, имея в виду недалекое будущее.
Директива командующего Резервным фронтом, полученная через штаб армии, и слегка удивила его и слегка — чего ж тут скрывать! — польстила его самолюбию: командиру Сотой было приказано принять руководство северной группировкой советских войск (из состава 24-й армии) в ходе ближайшей операции по ликвидации Ельнинского выступа. Предлагалось провести рекогносцировку местности в районе населенных пунктов Ушакове, Макаринки, Быково, Семешино с расчетом на наступление в ближайшие дни в юго-западном направлении.
На рассвете 3 августа генерал-майор Руссиянов, старший батальонный комиссар Филяшкин, новый начальник штаба дивизии майор Кащеев с оперативной группой штадива, выполняя приказ фронта и армии, выехали из леса севернее Подмошья в район предстоящих действий на рекогносцировку. Стояло теплое безоблачное августовское утро. Точной даты наступления еще никто не знал. А до него оставалось всего шесть дней.
Сутки спустя, 4 августа, в Борисов, в штаб группы армий «Центр», прибыл Гитлер. Его сопровождали генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал артиллерии Йодль, полковник службы генерального штаба Шмундт, охрана, секретари, несколько офицеров для поручений. В весьма продолжительной и весьма сумбурной беседе с командующим группой армий генерал-фельдмаршалом фон Боком, с командующими танковыми группами Гудерианом и Готом, а также с другими высшими офицерами штаба группы, Гитлер изложил свою точку зрения на ведение дальнейших операций Восточного похода. К изумлению многих присутствовавших он предпочел экономические цели войны политическим и объявил, что взятие Москвы является, по его убеждению, делом третьестепенной важности. Первой достижимой целью вермахта он считал Ленинград и русское побережье Балтийского моря — в связи с тем, что в этом районе имеется большое число промышленных предприятий, а в самом Ленинграде находится единственный завод по производству сверхтяжелых танков, а также в связи с необходимостью устранения русского флота на Балтийском море.