Нагнувшись, комбат взял со дна окопа флягу с бензином — она была теплая. Обернулся к молоденькому телефонисту, приткнувшемуся к стене окопа с трубкой возле правого уха. У того были испуганные — и ждущие, и спрашивающие — глаза, подмигнул ему: все будет хорошо! все будет хорошо, хлопчик! главное — спокойненько!..
Где-то поблизости грохнул немецкий снаряд. Над окопом дохнуло волной раскаленного воздуха. Небо заволокло едким дымом и пылью. На каску, на плечи, на спину посыпались комья сухой земли.
Вражеский танк (короткая, словно обрубленная, пушка, на броневом листе выше катков — черный, окантованный белым крест, узкие сверкающие гусеницы — их рассчитывали для идеальных дорог Европы) прошел совсем рядом — справа по шоссе, проскрежетал сталью траков, высекая из булыжин искры.
«Пора!»
Командир батальона достал из коробки спички — сразу несколько штук, как предлагал недавно капитан Тертычный. Чиркнул, поднес огонек к мокрому от бензина паклевому фитилю, которым было обмотано толстое горлышко фляги, — тот вспыхнул.
Обыкновенная красноармейская стеклянная фляга, сверкнув на солнце, полетела вдогонку танку, ударилась о броню — в стык башни с корпусом, разбилась — и в то же мгновение, охватив всю кормовую часть вражеской бронированной машины, с гулким, резким, как взрыв, хлопком полыхнуло вверх багровое пламя.
Старший батальонный комиссар Филяшкин, подполковник Якимович и батальонный комиссар Зыков видели этот бой с наблюдательного пункта командира полка и почти сразу же после первого выстрела немецкой танковой пушки пришли к выводу, что это только разведка, только цветочки — ягодки еще впереди.
Неглубокая лощина, перед которой на северных скатах почти незаметной высотки окопались роты третьего батальона, перекрывшего Логойский тракт, была затянута громыхающим, полным глухого гула танков сизо-серым дымом, и в нем, как вспышки молний в грозовых тучах, просверкивали выстрелы танковых орудий, длинные трассирующие очереди пулеметов, разрывы снарядов и мин. Далеко слева что-то горело — похоже, посевы. Потом на правой обочине шоссе поднялся к небу черный жирный столб дыма, сквозь который прорывалось временами оранжевое лохматое пламя.
— Горит! — повернулся Якимович к заместителю командира дивизии по политчасти. — Немецкий танк горит! Вы видите?
— И не один, — спокойно добавил Филяшкин, хотя ему было очень трудно быть в эту минуту спокойным. — Вон взгляните направо — по-моему, там еще один. Надо доложить командиру дивизии. Это определенно ГПЗ {13} или разведдозор. Думали, что и здесь никого нет. А когда сунулись — получили по морде. Теперь наверняка отойдут, пока не подтянут основные силы.