— Все ясно?
— Все. — Капитан Коврижко сложил карту, сунул ее в полевую сумку. — Разрешите выполнять?
— Давайте, Федор Филиппович. Скажу откровенно: от вашего батальона зависит теперь дальнейшая судьба полка.
— Я понимаю, товарищ подполковник. Мы сделаем все, что сможем. Разрешите приступить к выполнению боевой задачи?
— Да. Желаю успеха!
Вместо погибшего капитана Александра Максимова первым батальоном временно командовал адъютант старший (иными словами — начальник штаба) капитан Антушев, и, отдавая ему приказ на отход, подполковник Якимович, помимо собственной воли, видел перед собой другого человека — молодого, ясноглазого, веселого комбата, навсегда оставшегося теперь в этой земле, политой кровью его отважных солдат. Он остается с ними — с теми, кто пал здесь смертью героев. С ними же остается и батальонный комиссар Василий Баранчиков — человек, которого уважал и любил не только весь полк, уважала и любила вся дивизия… Среди погибших — несколько командиров рот, многие командиры взводов, политруки, десятки (если не сотни) бойцов и младших командиров. Потери подсчитываются и уточняются, в условиях непрерывного боя сделать это не так-то легко… Даже раненых, отправленных в тыл, не всегда можно вовремя учесть.
Он отдал приказ командиру второго батальона капитану Петру Григорьеву, тщательно уточнив с ним маршрут движения, — батальон шел в передовом отряде полка, способы разведки и связи на случай непредвиденной встречи с немцами, если тем удастся прорваться к дорогам, по которым будет отходить дивизия, коротко уточнил, что должны делать службы тыла и комендантский взвод.
— Прошу в подразделения.
В землянке остались только батальонный комиссар Зыков и начальник штаба полка капитан Фомовский.
— Вот и все, — печально сказал Якимович, оглядывая опустевшую землянку. — Кому из нас суждено сюда вернуться?
Недолгая скорбная пауза была как минута молчания, минута прощания с павшими однополчанами.
— Все, товарищи! — повторил командир полка. — Пора!
— Михаил Викторович, — выходя за ним в синюю тень сосен, сказал Зыков. — Я пойду в третий, не возражаете? Мое место сегодня там.
— Идите. Но берегите себя. Очень прошу вас, Федор Васильевич: берегите себя.
Полки Сотой умело использовали возникшую на передовой передышку. Под прикрытием артиллерийского огня и оставшихся на своих позициях арьергардов они сумели скрыто оторваться от противника и начали отходить на восток, пока было светло, — лесными тропами, забытыми, непроезжими дорогами. Поглядывая на небо, маскируясь по обочинах глухих просек, медленно двигались к новым рубежам обороны стрелковые роты, тянулись обозы тылов — они начали движение раньше боевых подразделений. Рассредоточенными колоннами, готовые при появлении вражеской авиации скрыться в ближних лесах, двигались по шоссе на конной и механической тяге поредевшие, оставшиеся почти без снарядов артиллерийские полки…